5 Провалившаяся апология «красного террора»

Эта небольшая повесть, написанная в 1923 году, впервые увидела свет лишь в 1989-ом — на страницах литературного журнала «Сибирские огни», где я с ней и ознакомился.
А надо сказать, что в то время общество захлестнула тотальная идеологическая кампания, направленная почти исключительно против одного человека — Сталина, которого обвиняли буквально во всех бедах, пережитых страной за предшествующие десятилетия. При этом фактически вопрос ставился так: первое время после революции 1917 года дела у нас обстояли настолько хорошо, что лучше и вообразить невозможно, а потом пришёл этот проклятый тип и всё испортил. (Правда, было непонятно, с какой именно даты всё пошло не так — вначале называли 1937 год, потом — 1934-й, потом — 1929-й...) Я при этом ощущал себя буквально как герой известного анекдота: «чувствую, что меня "кидают", а где, в чём — понять не могу»...
И тут в отдельных изданиях (кстати говоря, считавшихся «антиперестроечными») стали выходить публикации («Щепка» среди них была не на последнем месте), после ознакомления с которыми для меня буквально наступил «момент истины», и в голове всё сразу прояснилось. Оказалось, что массовый террор отнюдь не являлся нововведением Сталина, поскольку и до его прихода к власти всё то же самое у нас уже было...
Сюжет повести весьма прост. Её главным героем является председатель ГубЧК — умный и весьма просвещённый человек, абсолютно преданный идеалам революции и порученному от её имени делу — истреблению всевозможной «контры». Этим он и занимается со всем пылом своей души — до тех пор, пока не сходит с ума...
Между прочим, сам автор был большевистским фанатиком (таким же, как и его ГГ), по идее, ставившим своей целью абсолютное оправдание и революции в целом, и деятельности сотрудников ВЧК в частности (правда, у коллег его литературных персонажей в 1937 году оказалось иное мнение на его собственный счёт, но...). Тем не менее, фактом является то, что по своему художественному воздействию «Щепка» стала едва ли не самым сильным обличительным документом против «красного террора» (во всяком случае, значительно превосходящим известные мне работы авторов из белой эмиграции)...
Как итог — конечно, эта вещь является крайне тяжёлой, но вместе с тем, яркой и очень правдивой, замечательно передающей сам дух эпохи, о которой автор свидетельствовал не понаслышке...