5 «Зá-море! Зá-море!»

... здесь трава не растёт, здесь цветы не цветут, здесь только ветер да снег, только снег да лёд.

Случайно наткнулась на эту пронзительную поэзию в прозе (или прозу в поэзии), северную фантазию Константина Бальмонта. Она неожиданно затерялась в мистическом сборнике с упырями и мертвецами.
Это полёт мечты и печаль о несбывшемся, сны о побеге от тоскливой действительности и что-то ещё более глубокое и возвышенное, и трогательное не до слёз, хоть плакать хочется, а такое чувство, что мои слёзы сушит северный ветер, как у строгой, неулыбающейся Сольбьорг.
Я, к сожалению, очень мало знаю о Бальмонте. Практически ничего... кроме того, что он чудесный переводчик.
И вдруг Гренландия, скалы, чайки, белые медведи, ледяные пещеры... и несчастная душа, даже три души.
Он и она, муж и жена, угрюмый Арнальд с тёмной, но любящей душой и непохожая на своих сверстниц зеленоглазая Сольбьорг, видящая во сне двух улетающих за море белых чаек. А третья душа это выпрошенная у колдуна дочь, голубоглазая Дагмар.
И кое-что припомнилось по довольно скудной информации в интернете о поэтической переписке Бальмонта с Миррой Лохвицкой. Я опасаюсь, что напишу что-то не то, потому что не владею достаточной информацией. Но из того что быстро пролистала о Бальмонте, такое чувство, что он вложил что-то очень личное в эти сны гренландской женщины, в заклятия седого колдуна, в огромную пасть чудовища морей, вызывающего невиданные грозовые раскаты бури. Словно это его тоска и желание улететь.

И вечерняя звезда зажигалась над ней, и в глазах у неё был звёздный свет, а под утро она тревожно просыпалась в своей постели, потому что чьи-то губы шептали над ней невнятные слова, и каждую ночь она видела всё один и тот же сон: две белые чайки улетели в небо под звуки заклинательной песни, кончавшейся припевом: «Зá-море! Зá-море!».

Любовь Арнальда и Сольбьорг была бесплодной, у них не было детей.
И когда колдун пришел к ним в дом и спел три песни о жалости в любви, о снах и предчувствиях и о крыльях, без которых нельзя понять, кто ты на самом деле, у них появилась надежда.
Им пришлось многое пережить прежде, чем Сольбьорг стала матерью.
Но не ждите от северной фантазии счастливого конца.
Понять, что ты дорожишь человеком, его любовью, можно тогда, когда теряешь.
Фантазия написана в 1897, значит Бальмонт еще не знает о будущей революции и последующей эмиграции, нет тоски по России.
Но уже в 1895 он и Мирра познакомились в Крыму.