3.5 Лето на Хаммарсё — самая настоящая вечность…

Линн Ульманн
«Благословенное дитя»

После прочтения первых абзацев данной небольшой книжки меня посетила радостная мысль: Я дома!» Возникло ощущение, что довелось снова очутиться в любимой [скандинавской] атмосфере тайн, загадок, старых скелетов в шкафу и сложных семейных отношений, тяжёлых судеб, душевных травм, проблем, корни которых произрастают из детства. Холод, сковывающий тело и душу. Душа, оттаивающая и согревающаяся от описаний завораживающей природы и безбрежно-беспощадного моря. Современная проза северных стран Европы как она есть. Её лучший образец. Ура! Как же я в итоге ошибся, как же разочаровался. Сумбурная книга, которая оставила после прочтения массу недосказанности. Лютое недоумение и непонимание, почему так, а не иначе. Что, в конце концов, хотела сказать писательница своим романом? Удалось ли ей? Однозначно я не могу судить, так как подобные книги мной уже читаны, я знаю, что они несут и о чём пытаются донести. У меня не получится написать о выводах, к которым я пришёл по окончании текста романа, потому что их я скорее вынес из ранее прочитанного. Не знаю, на ком «вины» чуть больше в этом случае— на мне или писательнице.

Линн Ульманн постарается рассказать историю взросления трёх единокровных сестёр, попутно немного знакомя нас с их отцом, и совсем мимолётно касаясь их матерей. А начинается история с того, что старшая сестра Эрика решит отправиться к уединённо живущему отцу домой, на остров, на котором до поры до времени она проводила с сёстрами каждое лето. Жизнь, как водится, раскидала их, они мало поддерживают связь друг с другом. Роман построен так, что поначалу каждая глава отдана на откуп одной сестре, в ней авторша показывает настоящее каждой из взрослых уже женщин. В это повествование вплетены [как бы] воспоминания о прошлых событиях, которые в основной массе своей происходили на острове Хаммарсё в их последнее лето на нём, когда они были ещё девочками и девушками. Настоящее с прошлым переплетены в тексте довольно грубо, ибо они могут чередоваться буквально через абзац. Меня подобное совсем не напрягало и не вызывало ступора и путаницы. Но всё равно читать было немного некомфортно, потому что в подобных книгах я привык к немного другому построению текста. В моём случае совсем не ощущалось какой-то стройности что ли, структуры. Безобидная наивность.

У писательницы, как у меня сложилось в голове, не было единого понимания истории и текста, что она видит, что хочет сказать и как завершить. Сплошной разброд и шатания. И если первая половина книги читалась ещё более-менее ладно, то вторая уже скатилась в вакханалию. Работающий способ раскрытия истории старшей и средней сестры не мог стать таковым с младшей, так как она была ещё маленькой на момент главных событий из детства сестёр. Нельзя не отметить, что, в приблизительно третьей четверти романа, от текста стало веять жёсткостью, жестокостью. Настроение книги поменялось, атмосфера стала злой, злобной даже. Я внутренними фибрами почувствовал эту смену тональности. Описываемые отношения подростков и тех действий, которые они порой могут творить друг с другом, — это страшно. Больно от осознания того, что они могут быть столь бессмысленны и беспощадны. Просто оторопь берёт. Где находится та грань, за которой подростков нельзя оставлять предоставленным самим себе? Описания мыслей и желаний подростков, доскональное изображение иерархии внутри их маленького социума, нездоровая привязанность, нарочитая жестокость и пренебрежение, изощрённый садизм и дикая безответственность, предательство, любовь и ненависть, травля (кстати, ей внимание будет уделено не только в жизни подростков )— всё это Линн Ульман удалось показать на славу. Кто знает, может, это потому, что она не понаслышке знакома была с теми описываемыми делами? Или же она решила эпатировать, набросав воз и маленькую тележку с «чернухой»? В этой части текста возникло чувство обречённости и рока, предопределения бедствия, того, что может изменить жизни персонажей.

Взрослые тоже «хороши». На страницах этой в целом несуразной — может, я немного преувеличиваю? а может преуменьшаю? — книжки они изображены в крайне неприглядном виде, буквально ни один не вызывает ни малейшей симпатии. Разве что жалость можно испытать, прочитав о судьбах некоторых женщин. Но их появление столь мимолётно, что их жалко чисто по-человечески, без привязки к конкретному персонажу как личности и человеку, чья история тебя тронула. Особенно «порадовал» в этом плане неудавшийся драматург. Вот уж чудик странный, не от мира сего. А отец трёх сестёр? Вроде бы центральный персонаж должен быть, связывающий героинь, связующий прошлое и настоящее. А нет. Из текста я запомнил только то, что он являлся гинекологом, и трахал всех окружающих (ну, кто имел влагалище). Бабник он лютый, конечно, был. Эгоист. И вот здесь бы развернуть на полную катушку фантазию. Какой простор для увлечения читателя! Сколько всего можно было нагородить, какие интриги наплести, клубки связать и развязать. Имелся же наглядный пример у писательницы в лице собственного отца. Хотелось бы более глубокого раскрытия персонажей, более связанного сюжета. И законченности. И эмоциональности. Мне не хватило эмоциональной вовлечённости. Я был расстроен.

Конец романа заставил недоумевать и пожать плечами: «И всё? Это всё? А дальше? Что в итоге-то?» Многогранности взаимосвязей среди взрослых не хватило катастрофически. Отношения в браке, отношения с бывшими супругами, отношения дочерей и отца гуляющего, отдающего всего себя (ну почти) работе — этого нет. Хотя должно было быть. Я многое простил бы, если не невнятный конец. Иногда создавалось ощущение, что чего-то хочет авторша, не было логики и чётко прописанных причинно-следственных связей, приходилось самому додумывать. В общем-то, я не всегда против этого. Просто иногда данная недосказанность не идёт в плюс автору, тексту, истории. В целом, история не без потенциала, она не безнадёжна. В другие руки бы её. Есть книги, намного успешнее изображающие драму современной скандинавской семьи. И ведь хотел же взять другую… Странным мне показался факт, что читается данное произведение легко, слог-то вполне читабельный, голосящий. Несмотря на тяжёлые и сложные темы. Если что, то в книге есть моменты с жестоким обращением с животными. Бездушная книга, гнетущая своей обыденностью.

«И даже если наступит ночь,
То будет светить луна.
И пьеса поведёт нас
Сквозь дрему и мечты…»