4 О поздней страсти, губернаторских выборах в Токио, ценности могил и верности себе

Ногути вдруг подобрел:
- Что сделано, то сделано. Но с завтрашнего дня ты закрываешь ресторан и будешь жить здесь. Поняла? И ни шагу отсюда.
- Закрыть "Сэцугоан"?
- Да. Если не будешь слушать, что я тебе говорю, нам придëтся расстаться.
Для Кадзу эти слова были страшнее любых побоев. Перед глазами разверзлась огромная тëмная пропасть. "Если мы расстанемся... меня ждëт одинокая могила". Подумав об этом, она решила, что заплатит любую цену, только бы не остаться одной.

Очень люблю Мисиму ещë с универа и потихоньку хочу вычитать у него всë, тем радостнее мне, что его сейчас не только красиво и качественно переиздают, но и переводят многое впервые. Честно говоря, аннотацию я не читала ни когда покупала книгу, ни когда голосовала за неë в клубе, поэтому довольно значимая сюжетная линия, посвящённая политике и выборам нового губернатора Токио стала для меня открытием. Я не особо люблю политику в книгах, за исключением фэнтези, поэтому и выше данный роман оценить не смогла. Но тем не менее мне понравилось, так как в книге хватает и многого другого.

В первую очередь для меня это книга о противостоянии противоположностей. Кадзу - пятидесятилетняя самостоятельная женщина, владелица респектабельного ресторана, которая, что говорится, сделала себя сама, поднявшись с самых низов общества. И тут неожиданно для самой себя она влюбляется в Ногути, мужчину постарше, бывшего посла Японии в Европе, очень консервативного политика, которого тем не менее каким-то образом занесло в партию новаторов. Поздняя любовь оказывается взаимной, хотя, казалось бы, более непохожих людей ещë поискать, но вот они уже одна семья. Интересный момент, который отдавал для меня чëрным юмором, но объясняется лишь разностью менталитетов - больше всего Кадзу в новом статусе жены Ногути радует, что теперь еë похоронят не в одинокой могиле, а на семейном участке новой семьи.

А тем временем партия новаторов выдвигает Ногути своим кандидатом на выборах нового губернатора Токио и деятельная Кадзу тут же самозабвенно включается в предвыборную гонку, вкладывая в неë всю свою неуёмную энергию и большие деньги. При этом мужа она о многом в известность не ставит, так как у того высокие моральные принципы (чего он с ними в политике забыл непонятно), граничащие с наивностью, а то и глупостью. То есть Кадзу не делает на самом деле ничего особо криминального, ну там, например, до объявления официальных выборов, печатает настенные календари с портретом Ногути и подсовывает их бесплатно везде, где только можно. Тот же, узнав об этом, впадает в ярость, хотя делалось это всë по еë предварительной договорённости с его сотоварищами по партии.

Вся эта предвыборная гонка, однако же, показала не только, что ужиться супруги смогут, лишь если один из них прогнëтся под другого, но и отношение самого автора к мутному болоту политика, которое, видимо, во все времена и во всех странах примерно представляет из себя одно и то же. Не зря же публикация данного романа закончилась для Мисимы не просто публичным скандалом, но даже судебным процессом. Впрочем, не буду кривить душой, всë же эта линия меня несильно интересовала, гораздо интереснее было следить за тем, чем закончится противостояние Ногути и Кадзу, и, как по мне, концовка идеальная. Не стоит ломать себя ни ради наличия штанов в доме, ни ради семейной могилы.

Мнение мужа Кадзу уважала, но не понимала: раз он имеет отношение к политике, чем эта политика отличается от той, идеи которой она впитывала в "Сэцугоан"? Образ, что проглядывал в членах Консервативной партии, посещавших еë ресторан, запечатлелся в сознании Кадзу как правила некой интересной игры. Это напоминало манеры гейши. Изобразить, что ты направляешься в уборную, изменить направление и обсуждать у жаровни решение сложной шахматной задачи. Делать вид, что смеёшься, когда сердишься, негодовать, когда нет причин возмущаться, долго молчать, перебирая бумажки в рукаве кимоно... Этот преувеличенный намëк на таинственность напоминал любовные дела. Политика и любовные отношения были похожи как две капли воды. В той же политике, о которой размышлял Ногути, полностью отсутствовала страсть.