5 Трамонтана, сирокко, либеччо, понан и мистраль — я зову тебя именем всех ветров

Трудно.

С «Храни её» я провела несколько дней. Я была очарована с первых строк, я остаюсь очарована. И всё же после того, как я перевернула последнюю страницу, мне захотелось поступить с книгой так, как в истории поступили со статуей, — спрятать. Никому не показывать.

Слишком сильное она оказывает воздействие.

Слишком важное искажение лежит в базисе этой истории, чтобы я могла его проигнорировать.

«Храни её» — история жизни мальчика, юноши, мужчины. Скульптора. Талантливого мальчика по имени Микеланджело (нет, не того Микеланджело).

Это история любви, потери, обретения, дружбы и предательства. В книге много архетипичных персонажей и много предсказуемого человеческого поведения, но большинство сюжетных поворотов я не смогла предугадать.

В «Храни её» гениальные метафоры и потрясающие окончания глав.

Писателям — сюда. Учиться.

— Я никогда не продвинусь в мастерской, если буду ваять только мелкие работы, — сказал я, когда мы достигли другого берега.
— Главное не то, что ты ваяешь. А зачем ты это делаешь. Ты задавал себе этот вопрос? Что такое — ваять? И не отвечай мне «обтачивать камень, чтобы придать ему форму.» Ты сам понимаешь, что я имею в виду.
Я не мог знать ответа на вопрос, который никогда себе не задавал, и не стал притворяться. Метти кивнул:
— Я так и думал. Когда ты поймешь, что такое ваять, ты сможешь заставить людей плакать у обычного фонтана. А пока, Мимо, пара советов. Будь терпелив. Будь как эта река, неизменная и спокойная. Разве Арно злится, разве выходит из себя?
Река Арно четвертого ноября 1966 года прорвала дамбы, вышла из берегов и опустошила город.

Всю книгу нас дразнят тайной. Тайна раскрывается на последней странице. Понимаете. Очарование конструкцией, восхищение словом — всё оказалось в зависимости от ответа на единственный вопрос.

И этот ответ разбивает мне сердце — он то ли проходит по грани кощунства, то ли попросту является еретическим.

Столько читателей восторгаются и будут восторгаться «Храни её»; я сама буду давать книгу близким и ждать их мнения. Некоторые засомневаются — нет ли в этой книге нарушения порядка вещей? Кое-кто, как я, его увидит. Единицы, возможно, об этом скажут. Я не могу молчать. Как христианка, которая верит в наличие объективной и познаваемой истины, я не могу промолчать.

Парадокс в том, что это нарушение порядка вещей предельно соотносится с сюжетной канвой; «Храни её» будто живая, будто обладает собственной волей. Эта книга мастерски сделана. Эта книга — самое красивое из всего, что я читала за последнее время. Мне кажется, эта книга опасна.

-цать с хвостом лет назад я прочитала «Даниэль Штайн, переводчик» Улицкой и жутко разозлилась. Устроила холивар на миллион комментов. Многие меня тогда не поняли, книжка-то по общему мнению хорошая. А меня сильно задело, что там общечеловеческие ценности поставлены выше догматов, а для меня есть непреложный базис, на котором стоит в принципе все остальное. И я доказывала, как опасно такое замыливание основ, низведение их к вариативности, мол, можно так, эдак, да и вообще, неважно.

Вот тут похоже. Великолепная книга, за душу берущая, но вроде как предлагающая некую подмену понятий в незыблемом для меня догматическом поле. При этом сразу скажу желающим прибежать и упрекнуть меня в излишней твердолобости и излишнем же ханжестве: а фильм «Догма» я обожаю, так-то. Очень надеюсь, что большинство людей всё же понимают разницу между хорошим юмором в пределах допустимого и, так скажем, выходом за рамки.

А ещё я хочу сказать, что моё мнение не является истиной в последней инстанции, я пишу эту рецензию в сомнениях, я сама нащупываю формулировки и всё ещё пытаюсь осмыслить то, что увидели мои глаза в книге «Храни её».

Собственно, как я и сказала в самом начале: трудно.

Есть потери, от которых оправиться невозможно

Многим удивительно (и порой смешно), что я нахожу утешение в Достоевском. Но с ФМ я стою на твёрдой земле: когда мне страшно, я закрываю глаза и покрепче хватаюсь за его руку; когда мне горько, я чувствую, что автор обещает свет и покой. Не сейчас, позже, но.

С книгами вроде «Храни её» утешения мне не обрести. История моей любви к этой книге — знакомая мне история любви к человеку, с которым заведомо нет общего базиса. К человеку, с которым невозможно смотреть в одну сторону, — лишь короткий миг друг на друга, да и то...

Дочитав «Храни её», я захотела молчать, удалить каналы, соцсети, мессенджеры.

Дочитав «Храни её», я захотела звучать в полный голос.

Трамонтана, сирокко, либеччо, понан и мистраль — я зову тебя именем всех ветров.

И всё же это история любви.