5

N. as in Nostalgia.

"Nel mezzo del cammin di nostra vita mi ritrovai per una selva oscura, che la dirrita via era smarrita." Dante

Итак, продолжаем общаться с Натаном Цукерманом (ака Филипом Ротом).

Краткое содержание предыдущих серий:

1. The Ghost writer - Первая книга в полуавтобиографической серии про Цукермана (кстати, сам Рот произносит Зукерман).
Натан Цукерман - юный начинающий писатель, подрабатывающий студент-филолог, успевший уже опубликовать свой первый рассказ и познавший блеск и нищету славы. Родители обиделись (ну если вспомнить одну из первых нашумевших вещей самого Рота "Случай Портного", то можно понять почему. Родственники возмутились, соседи и друзья отвернулись. Цукерман утешается тем, что Джойса, Флобера и Томаса Вулфа преследовала та же участь, я еще тогда немного удивилась, почему Рот Томаса Манна забыл перечислить, оказалось, что Томаса Манна он приберег для третьей книги серии и отвел ему значительную роль.

Потом происходит судьбоносная встреча с писателем Леновым (прототипом считается Бернард Маламуд). Ленов приглашает Цукермана к себе на дачу, где он живет и творит, для молодого начинающего писателя это большая удача и честь. На даче происходят самые главные диалоги книги. Они долго беседуют о литературе, технологии творческого процесса и о великих писателях. Вспоминают знаменитую фразу моего любимого Генри Джеймса :

"We work in the dark - we do what we have. Our doubt is our passion and our passion is our task. The rest is the madness of art."

Еще подробнее о первой книге серии можно прочитать здесь.

2. Zuckerman Unbound - второй роман серии

Цукерману уже хорошо за тридцать, он ушел от своей третьей жены и, после выхода в свет очередного романа, его накрыла волна бешеного успеха, в том числе и финансового. Уход от жены дается нелегко, успех дается нелегко, читатели достали, родители и соседи все еще в обиде. И практически разрыв с отцом. Как-то немного по-другому представлял себе литературную славу юный, влюбленный в литературу Цукерман. Подробнее можно прочитать здесь.

И вот третий роман серии.
Цукерману за сорок. Очередной литературный успех, очередной развод, очередной душевный кризис. Цукерман даже несколько озлоблен, хотя своих демонов он и пытается время от времени побороть.

A first generation American father possessed by the Jewish demons, a second generation American son possessed by their exorcism

Отец, умирая, не простил его. Родной брат не разговаривает с ним уже несколько лет, считая ответственным за смерть отца. И самый любимый, самый преданный человек, мама, умерла год назад.

"Mother's gone," he said.
Of all the words that Zuckerman had read, written, spoken, or heard, there were none he could think of whose rhetorical effectiveness could ever measure up to those two.

А еще приходит вот это - нестерпимая, непроходящая и неизлечимая боль. Цукерман бегает по врачам, заводит кучу любовниц чтобы как-то развеять свое одиночество.

When he is sick, every man wants his mother; if she's not around,
other women must do.

Каждая любовница - это свой мир. И так много материала для творчества. Но даже писать книги уже не хочется. И он думает о том, что может неправильно выбрал карьеру и еще не поздно стать врачом, чтобы действительно и конкретно помогать людям. Именно помогать людям в их страданиях, а не использовать любые события, любые страдания как катализатор в творческом процессе, ведь:

Monstrous that all the world's suffering is good to me inasmuch as it's grist to my mill, that all I can do, when confronted with anyone's story, is to wish to turn it into material, but if that's the way one is possessed, that is the way one is possessed. There's a demonic side to this business that the Nobel Prize committee doesn't talk much about.

Он настолько увлекся своей идеей, что даже поехал подавать документы в медицинскую школу родного Чикагского универа. Как приятно пройтись по любимым местам, он был так счастлив там студентом, как приятно встретиться с хорошим другом, которы теперь большая шишка на медицинском факультете. Это настоящее приключение, а потом еще и приключение в приключении, сюжет все же до конца раскрывать не буду.

Медикам он конечно же не стал, потому что, как всегда, у великого Рота (ака Цукермана) все начинается и заканчивается литературой. Жизнь интересна, разнообразна, порою трагична, порою прекрасна. Жизнь у Рота (Цукермана) превращается в прекрасную литературу, и он просит не смешивать эти два явления, он просит их различать:

Life and art are distinct, thought Zuckerman, what could be clearer? Yet the distinction is wholly elusive. That writing is an act of imagination seems to perplex and infuriate everyone.