5

И неподъемной ношей
невыплаканный груз на сердце, и одиночество навечно, и выжженный огнем в памяти
образ той, кто для нее больше, чем поэт.

Я выпила залпом сразу несколько книг – "Устные рассказы" Ариадны Эфрон, ее письма Б. Пастернаку, «Дочь» Зиновия Паперного и «Воспоминания о Марине Цветаевой». И кажется горы, кажется целое море, бескрайняя высь – образов, голосов, фраз, стихов окружили меня. И Она. Марина. Вокруг которой, весь этот водоворот слов. И первое – устные рассказы Ариадны, ее письма – как раздробленные фрагменты калейдоскопа, которые – вроде бы чужие (Ариадны, не Марины), но, так или иначе, складываются в знакомую картину, в знакомое лицо. Знакомое, но далекое. Всегда я воспринимала Ее как далекую, недостижимую, великую. Она на моем Олимпе. Она мое число Грэма. Но здесь, у Эфрон, она была «Мариной», реже «мамой», она словно стала ближе, реальнее, стоит только протянуть руку…

Я искала тебя всю ночь,
И сегодня ищу опять,
Но опять ты уходишь прочь,
Не дозваться и не догнать.

Не остыли твои следы,
Звук шагов твоих слышу я,
Но идешь, не задев земли,
Но идешь, не смутив воды,
Ненастигнутая моя…

Ариадна Сергеевна – необыкновенная, чрезвычайно одаренная, удивительная. С первых шагов в этот мир, она смотрела на жизнь глазами Марины Цветаевой, она априори не могла быть такой как все, потому что ее воспитывали не как всех. Ребенком она была взрослой, присматривала за Мариной, была серьезной и вдумчивой, острый ум, меткий взгляд, маленький космос в небесно-голубых глазах. Она жила в бедности, даже в нищете, она мечтала найти кошелек с двумя миллионами, чтобы помочь семье и бедным студентам в Праге. Она была приучена к железной дисциплине матери, подчинена ритму ее жизни, и была той, на ком держится быт и дом, будучи еще ребенком. Безусловно талантливая, но не получившая систематического образования, она не имела возможности добиться своих, личных высот и получила от судьбы столько испытаний, сколько смогла вынести. Лагеря и ссылки, уголовники (потому что не хватало мест среди политических), лесоповал, голод, выживание, изгнание, ничтожно маленькое место в этой жизни. Сколько таких историй и судеб в нашей стране? Ведь не счесть. И где брали силы, чтобы пережить? И как можно, вообще, жить?...

Дальше...

И вот этот бисер – воспоминания о матери, о ссылке, о детстве в Берлине и Праге, о юности в Париже и просто повседневное, то, что запало, зацепило, зажгло в душе… Она не Марина. И она не только о Марине. Но ее истории можно воспринимать по-разному. И как целое, и как часть. Они самоценны сами по себе. Как воспоминания современника, как зрителя, как свидетеля и беспристрастного судьи. Как сильной личности. И они часть ,часть судьбы Марины Цветаевой, ее спутника. И вопрос – а разве можно говорить о дочери «спутник»? Об Ариадне можно.

И непрошеными гостями в голове мысли,о том, какие сложные были отношения, как Марина Цветаева не ценила или не понимала дочь, как дочь, отстаивала свое право быть собой, и с каким трудом ей это давалось… И проч. проч. серое и мрачное. Надо понимать, что не бывает одной правды, у каждого она своя. Нужно помнить, что со стороны (с той, с которой «виднее»), видно только одну грань, одну боль и одну слабость или силу. И не нам судить, не нам выносить вердикты и ставить закостенелые штампы. Мы смотрим чужими глазами, мы верим чьим-то словам. Не люблю категоричности. Не хочу быть упрямой. Всегда есть другое объяснение и другая история. Эта история Ариадны Эфрон. Прочтите.

Это рецензия из моего жж