4.5 bonum arduum

«Герой Стивен» сделал, наверное, очень много для меня.

Для начала, он показал, в некотором роде, кухню Джойса. И отдельная благодарность составителям за эпифании, которые, по сути, являются способом расписать руку, поймать те детали, которые потом будут появляться снова и снова, пока не найдут своего места в чем-то цельном и завершенном во всех смыслах. Так приятно находить эпифании потом и в «Портрете художника», и в «Герое Стивене», и в «Портрете художника в юности», и в «Улиссе», конечно. Росчерки пера, более или менее образные, выхватывающие куски жизни.

Опять же, кто из нас не писал своего «Героя Стивена»? Это же так естественно: реконструировать свою собственную реальность в прозе, воссоздавать мир в том виде, в каком ты хочешь его запечатлеть. Это не столько переосмысление, сколько попытка пересоздать детали, чтобы более точно почувствовать самого себя.
Все мы там были и пребываем до сих пор.

Разумеется, Ирландия. Представить себе Ирландию без Джойса так же сложно, как Джойса без Ирландии, и когда Стивен прохаживается по улицам Дублина, выхватывает разговоры прохожих из общего шума, спорит с профессорами и размышляет об искусстве — все это создает ту Ирландию, которую мы себе представляем или какой мы ее ощущаем.
Ирландия Джойса не идеалистичный изумрудный остров. Напротив, она вырождается, и Стивену в ней тесно, все вокруг представляются ему неотесанными деревенщинами, которые не могут понять душу художника. Ирландия — это Церковь, робость, Гиннес и национализм, и все это сдобрено бульварными книжонками, ломаной латынью и дурными ирландскими стихотворениями про любовные томленья. И мы принимаем такую Ирландию.

Но самое главное, «Герой Стивен» сделал Джойса гораздо человечнее. В некотором роде, именно этот роман, дополненный эпифаниями и «Портретом художника», сделал из Писателя, чью последнюю книгу до сих пор не могут перевести, человека. Человека, который пишет о себе и о том, что его окружает. Человека, который допускает повторы, зачеркивает недостаточно красивые обороты, меняет местами слова и обкатывает в каждом новом тексте понравившийся оборот или удачный диалог.
«Улисс», конечно, высится непреступным Эверестом, который может быть покорен только смельчаком, но после «Героя Стивена», имея на руках часть ключей и не забывая о человеческом происхождении Джойса, филологическая благоговейность несколько отступает перед лицом спокойного литературного уважения и принятия.