3

Полагаю, что эту книгу глубокоуважаемого С. Цвейга можно считать идеальным образцом панегирика. Язык точен и убедителен, автор честен перед собой, неподдельно искренен и честно старается убедить читателя с помощью аргументов, но не подтасовок.
И несмотря на всё это цвейговское изображение Эразма мне кажется литературной патокой. Не из стремления С. Цвейга к льстивой лжи, но исключительно из-за того, что я лично не согласен с тем, что то, восхваляемое Цвейгом в Эразме, нужно столь ярко восхвалять.
Эразм у Цвейга получается выдающимся деятелем общественно-политической золотой середины, проповедником ненасилия, великим литературным стилистом с врождённым чувством вкуса. Всё это совершенно справедливо. Но пропаганда Эразма как праотца европейского гражданина мира мне не по духу из-за того, что ныне видно до чего выродилось в наши дни учение о толерантности и гражданах мира. В наши дни такая идеология целиком и полностью проявила свою абсолютную этическую и гуманитарную несостоятельность.
Ещё по книге. Эразм выступает как антипод любого и всяческого фанатизма. Я прекрасно понимаю контекст эпохи, когда написана книга (1934, нацизм подминает в Европе под себя всё, единственным орудием убеждения для него становится насилие, которое потом морально добьёт страстного поборника добра и справедливости Цвейга). Но я убеждён, что между фанатизмом и харизматичной пламенностью, не чурающейся предельной жёсткости во имя справедливости, есть две большие разницы. Фанатизм - это про таких извергов, как Гитлер, Пол Пот, римских императоров- гонителей христиан. А рассуждая о жизни и деятельности таких деятелей мировой истории как М. Лютер, И. Лойола, Ж. Кальвин (о них упоминает С. Цвейг), К. Маркс, О. фон Бисмарк, П. Столыпин, В. Ульянов- Ленин, И. Джугашвили- Сталин, У. Черчилль, Т. Рузвельт (их Цвейг не упоминает, но они встают в логический ряд) логичнее говорить именно как о пламенных харизматиках.
В противном случае (И ЭТО КРАЙНЕ ВАЖНОЕ, ОСНОВНОЕ В ЗАМЕТКЕ!!!) у нас не будет никакого нравственного мерила для неприятия нацизма. А без такого мерила того, что абсолютно неприемлемо, человечество озвереет, хотя скорее утратит коллективное психическое здоровье. Уверен, не этого хотел человечеству С. Цвейг.
---
А о сложнейших взаимоотношениях М. Лютера и Эразма Роттердамского я лучше когда-нибудь позже прочту у представителя богатого на выдающиеся таланты рода Маркишей, Симона Маркиша, и у Моисея Смирина. Признаюсь, иностранных исследователей деятельности Эразма знаю очень плохо, шапочно - только И. Хейзингу. Может, кто подскажет?