4 Прогулки с Кавериным

Может Вениамин Каверин не настолько точен и остр, как Юрий Трифонов, а иногда наоборот, слишком прямолинеен (в «Двойном портрете» точкой отсчёта нового витка становится смерть Сталина). Но впечатление от его прозы – волшебное, и гораздо большее, чем от затёртых до дыр «Двух капитанов».
Каверин – писатель очень самостоятельный. Он пишет о том, о чём хочет, а не совсем то, чего от него ждёт читатель. Так же Каверин загадочно отвечал Евгению Шварцу о своих поездках: тот ничего не мог выудить из Вениамина Александровича.

Выделю два произведения с любимой каверинской двойкой в названии.
«Двухчасовая прогулка» (1977 – 1980) ‒ роман об учёных, привычный для позднесоветской эпохи поджанр производственного романа. И всё же автор здесь уверенно работает, показывая борьбу в академической среде, хотя за плечами писателя уже «Открытая книга» и «Исполнение желаний». Насколько убедительны герои? Нет ли в них маразматического соцреализма, отделяющего агнцев от козлищ? А вдруг и не было таких честных ученых, как Коншин, таких преданных женщин, как Маша? Но хочется, чтобы они были!

В финале автор находится в споре с приятелем-читателем, называющим роман «сказкой». Да, есть тут что-то от фэнтези, привычно расставленные по углам белые и чёрные фигуры бьются друг с другом… Но вот советские реалии не дают забыться: люди жуют яичницу с колбасой или ветчиной, соседи по коммунальной квартире нагло выглядывают из-за дверей и т.п.

«Двойной портрет» (1963 – 1964) – вещь на ту же примерно тему, однако полная оттепельных надежд, особого тепла, зримо сохранившегося только в фильмах того времени. Восстановление справедливости требует от героев «полной выкладки, всерьез». Смена эпохи произошла, но изменились ли люди внутренне? Готовы ли на официальном уровне осудить подлецов, доносчиков, приспособленцев, неучей? Или торжество справедливости опять не полное? Роман лобовой, желание автора быть понятым читателем было слишком велико. В этом отношении я не мог не вспомнить роман
Ю. Трифонова «Дом на набережной», где отсутствие конкретных исторических фамилий только углубляло произведение, делало его универсальным. Кстати и решение конфликта в финале каверинского романа уж очень характерно для искусства советского времени.

Несколько слов о самом сборнике, он по-своему примечателен.
Произведения расставлены в обратном хронологическом порядке, от более поздних к более ранним. То есть в интервале от 1980 до 1924 года, от Московской Олимпиады до смерти Ленина. Это даёт очень интересный ракурс каверинского творчества.
Председатель редакционного совета – С. Баруздин, травивший вместе с другими писателями Пастернака, а в редколлегии – Л. Анненский и Н. Иванова, готовые и сейчас высказать свои веские мнения в области литературы. Многое ли изменилось с 1988 года, когда книга была выпущена тиражом 270 000 экземпляров? Как ни странно, да, и пусть нам кажется, что не всё и отнюдь не к лучшему, как мечталось в перестройку.

Каверин по-отечески утешает российских интеллигентов, похлопывая их по плечу.