О книгах, людях и насекомых

С чего обычно начинается утро? Со стакана воды или чашки ароматного кофе. Но иногда вас может посетить упрямое желание поразмышлять над невероятными метаморфозами, обращающими представителей сапиенсов в насекомых.
Вероятность такого варианта повышается, если вы прочитали на одном литературном сайте интересную рецензию на «Превращение» Кафки.
Ваше желание находит неожиданную поддержку в календарной дате. Сегодня, 23 апреля, отмечается международный день книги. С чем я вас, дорогие книголюбы, поздравляю!
Книжная дата, как известно, отсылает нас к XVII веку. В этот день в 1616 году ушли из жизни Сервантес, Шекспир и Инка Гарсиласо де ла Вега.

Отыскав оправдание своему импульсу, вы оставляете на время дела и берётесь за клавиатуру, чтобы поделиться некоторыми своими мыслями вокруг кафкианской метаморфозы. В этой истории на своём примере расскажу, во что это может вылиться.

Фото (моё) выбрано случайно

Утверждай я, что понимаю хотя бы четверть всех тех смыслов, которые мог вкладывать писатель в своё произведение, то я могла бы назваться последней австрийской императрицей Цитой. Так как мы прекрасно знаем, что последнее - неправда, то и с первым предположением всё более или менее ясно.
Вначале отмечу многослойность произведения, в центре которого перевоплощение Грегора Замзы в насекомое непонятной этимологии. Среди тем, ростки и плоды которых в нём можно разглядеть, -враждебность и безличность внешнего мира; тотальное одиночество и эмоциональная разобщённость; непрочность семейных уз и непропорциональность в связке работа-личное время. И, конечно, своей сюрреалистичной историей Кафка заставляет нас задуматься о связи сознания и телесной оболочки. О том, как могут развиваться события, если между ними произойдёт обрыв. Может ли человек продолжать мыслить, а значит существовать, поменяв эту оболочку? И в состоянии ли мы по-настоящему допустить такую возможность?

Но мы посмотрим только на один аспект, который меня больше всего зацепил.
Предположим на секунду, что представитель человеческого рода может однажды проснуться и обнаружить, что он теперь выглядит как насекомое. Вспоминается Пруст, который, разглядывая одного своего старого знакомого, воображал, что люди могут превращаться в насекомых.
Я пишу «выглядит как», потому что именно в этом кроется драматизм ситуации. Грегор только внешне стал отталкивающим существом, но он продолжает слышать, мыслить и даже может по-прежнему наслаждаться игрой своей сестры на скрипке. Его сознание продолжает жить в теле гигантского насекомого.
Задумаемся на минутку, чтобы мы сделали, если бы нечто подобное случилось с кем-то из наших близких. Неважно, как мы относились к этому человеку до его превращения. Любили ли, имели к нему меркантильный интерес или с трудом выносили за скверный характер. Принципиально, что был человек, и внезапно он исчез, стал мутантом-насекомым. По крайней мере, мы в это верим. Разве не возникнет у нас желания каким-то образом разобраться, осталось ли что-то от хорошо знакомого нам человека в этом невероятном существе, в которое он, по нашему мнению, превратился? Не попытаемся ли мы установить с ним контакт, невзирая на его сильно отталкивающий вид? Мне представляется, что это нормальная человеческая реакция, даже для того, кто страдает инсектофобией.

Что же происходит в мире Кафки? Родители и сестра готовы вычеркнуть Грегора из своей жизни в тот же самый день, когда он стал насекомым. Их не посещает мысль попытаться понять, жив ли тот, кто ещё вчера был их сыном и братом, с кем они вместе ужинали, болтали и делили повседневные заботы (большая часть которых лежала на молодом человеке). Можно было бы легко понять их скептицизм относительно того, что странное существо, обнаруженное ими в комнате Грегора, есть их брат. Но они, кажется, в этом не сомневаются, что не мешает им отказаться от каких-либо стараний найти способ установить с ним контакт. Попытка, конечно, могла оказаться безуспешной, но они её даже не предприняли.
О том, что насекомое понимает, что происходит вокруг, догадаться несложно.
К примеру, Грегор, чтобы не травмировать сестру, прячется, когда та заходит в его комнату. Но это не наводит девушку на мысль, что рядом с ней её брат… Грегор перестал для них существовать.
Получается, что люди, неважно в какой степени родства они находятся, живут как острова или существуют в авиарежиме, не обмениваясь сигналами.

На мой взгляд, описанное можно охарактеризовать как достигшее апогея, доведённое до абсурда отсутствие эмоциональных связей между людьми, которые много лет прожили рядом. Почти нереальная и вместе с тем пугающая иллюстрация поговорки «с глаз долой – из сердца вон».
Ещё это история о бессилии, об экзистенциальном бессилии сродни тому, что мы встречаем в рассказе Франц Кафка - Сельский врач .
Все персонажи принимают происходящее как данность, каким бы алогичным оно им ни казалось.

P.S. Записываю свои мысли в формате истории, так как «Превращение» читала уже довольно давно.