Между нами - небо (письмо женщины)

Ты мне сегодня снился. Но как-то странно, призрачно.
Сначала тебя не было во сне, а был один твой милый, тёплый запах.
Я была одна в комнате. Лишь я и твой запах.
Сердце томилось и замирало в груди, словно потерявшийся в вечернем лесу, ребёнок, от сладкого ужаса шумящих листвой пространств и разросшегося звёздного неба, присевшего в траву.
Возле стены с бледно-синими цветами обоев, твой запах был словно распрямлён и близок, почти говорящ.
Я прижалась к стене грудью, лбом и ладонями, и что-то шептала в цветы, прикрыв глаза.
Повела рукой чуть повыше, коснувшись чего-то мягкого: это были живые цветы.
Выше моего лица, на обоях проступали настоящие цветы  и листва, словно моими соседями, там, за комнатой сна, были вечерние звёзды и цветущий луг.
 Там, за стеной, я это чувствовала — был ты и большая часть меня, но я не могла пробиться туда.. к нам.
Я стучалась в стену, то робко и нежно, то грустно, моля впустить меня.
Из под моей руки вылетела маленькая серая каряя птица, заметалась по комнате, словно огромный, индийский мотылёк, и, ударившись о звёзды и листву в окне, упала на пол.

Из цветущей стены, стали вылетать ещё птицы: серые, синеватые, жёлтые.. и все они стали разбиваться об окно, падая на пол.
Бросившись к окну, я пыталась открыть его, но ничего не выходило.
За моими плечами шелестели десятки, сотни крыльев, как у грустного ангела.
У меня не получалось открыть окно. На нём вообще не было ручки, оно было почему то снаружи.
Рядом с моими руками разбивались в кровь, всё новые и новые птицы, я плакала и продолжала открывать, выламывать окно, раздирая пальцы в кровь, пока не догадалась разбить его.
Быстро оглянувшись, я ничего не обнаружила; на полу уже содрогались десятки изувеченных птиц: невозможно и страшно, больно было сделать шаг.
Закрыла глаза и рукой разбила окно, жутко порезавшись и упав от боли и какой-то заоконной тоски, на пол, к птицам: я словно порезалась о звёзды и шелест листвы…
Лежала в сумерках на полу, чувствуя, как рядом с моим плечом, лицом, словно бы шевелятся и стонут, мои изувеченные крылья.
В комнате надо мной проносились птицы и вылетали в тёмную прохладу окна.

Это было так сладко… физически сладостно и как то блаженно-легко отзывалось это освобождение птиц, в груди моей.
Птицы словно бы текли в сумерках, над моей грудью и лицом, так же шёлковисто и тепло, как и кровь из моей руки..
Удивительно. Чем больше из меня вытекала кровь, тем я становилась легче, сладостно-легче, невесомо приподнимаясь над полом.
Ах! Ад моего сна, вдруг сменился раем: комната-рай..
Может, в целом мире, в тот миг, рай существовал в моей комнате..
На месте стены, вечерне-светло шелестел лес. В сумерках комнаты летают ласточки, синицы, а посреди комнаты, на уровне твоего лица, мой родной, в воздухе простёрта женщина.
Окон нет — звёзды вместо окна и тишина… боже, какая тишина!!

Ты всё чаще мне снишься. 
Мои сны несутся в ночи, словно блёсткая, мгновенная тьма окон поезда, листаемых ангелом, словно между этих страниц он забыл что-то важное, и теперь ищет, листает..
Знаешь из-за чего мы поссорились? Я и сама толком не знаю.
У нас, женщин, это иногда бывает: здесь не нужно искать логику и причину. На земле не нужно ничего искать: здесь что то иррациональное и тоска по небесному.
Так иногда бывает с ощущением счастья.
Я вчера видела счастье: молодая мама гуляла с ребёнком в парке.
У ребёнка в руках был кусочек хлеба, и он слегка отошёл в сторону, покормить голубей.
Но их что то спугнуло и вся эта сизая стайка, точно каряя галька на берегу моря, невесомо приподнялась над землёй, словно к земле приблизилась огромная луна, и через миг, эта галька ожила и превратилась в птиц, и все они, синим, крылатым потоком, ринулись в сторону девочки.
Она растерялась, ножки стали блаженно-ватными, лёгкими.. словно на далёкой и маленькой планете.
Девочка присела к земле, (быть может боясь потерять ощущение притяжения), прижав кусочек хлеба к груди, чудесно и райски улыбаясь птицам небесным.
Пройдут года, она познает ад любви, терзания жизни. Её прекрасные карие волосы тронутся сединой, а это мгновение из детства она не забудет, и возможно оно спасёт ей жизнь, поможет справиться с тьмой в душе: я это точно знаю..

Это же настоящее чудо, понимаешь? Если бы в раю были кинотеатры, там показывали бы нечто подобное: родной мой, если тебе будет грустно, просто представь зал кинотеатра в сумерках, с долгим лучом кинопроектора, и сидящих под ним, притихших и зачарованных, ангелов. Вот одному нужно выйти, и он чудесно поднялся, чуть расправив крылья, но не пробирался мучительно по ряду, а тихо взлетел, тепло мерцнув в луче).
В парке сидели на лавочке парень и девушка.
Рядом с ними гуляла рыжая, как поздний октябрь, собака.
Девушка и парень о чём-то жарко спорили. Потом парень не выдержал, поднялся, и, бросил в сторону алый, как сердце, мячик.
Собака радостно рванулась за сердцем своего друга, а голуби испугались и взлетели, подарив девочке — рай.
Собака не видела, кто бросил сердце, и потому алое сердце парня принесла прямо в руки сидящей и плачущей на скамейке, девушке.
Парень ушёл, а его сердце осталось у неё в руках..

Странно.. когда мы с тобой ссоримся и молчим, у меня болит кожа.
Такое у меня иногда бывает перед месячными.
К тому же у меня малокровие, и кожа также иногда становится.. словно бы чуточку безумной и чувствительной до того, что неприятно, муторно-болезненно всякое прикосновение к ней.
Интересно, а в ссоре и печали, почему болит кожа? Малодушие? Нет.. многодушие.
Души становится так много… половодье души и сердца: словно луна приблизилась к земле и берёт своё, словно.. в любви и страдании, душа смутно вспоминает, что она родилась где-то на далёкой звезде, с совсем другим притяжением и законами мира.
Да, душа сквозь поры кожи, покидает тело, и тогда боль боль может причинить почти всё: падающий жёлтый лист, плач девочки в Афганистане, простое слово друга..
И вот тогда хочется уйти куда-то далеко-далеко, и выплакать горе..
Уйти в лес, на далёкую звезду, в смерть.. и накричаться там.
Знаешь, иногда душой может даже тошнить. Иногда бывает даже… выкидыш души: в творчестве и молчаниях ссор, не менее экзистенциальных, чем холод молчания межзвёздных пространств.

В «Опавших листьях» Розанова, есть пронзительный эпизод.
Его больная жена лежала в постели, а он писал за столиком, рядом.
Она всё это время, должно быть, кротко и нежно смотрела на него, «мучающегося» вдохновением.
А потом она тихо сказала, ласковым шёпотом (так лист сам отрывается от веточки, когда нет ветра) — милый, выйди из комнаты, я постонаю…
Боже мой! Ей было стыдно стонать от боли, при любимом! Было стыдно обнажить свою боль!
Не стыдно было, когда он её подмывал.. телесность, пол — стали чем-то туманным и детским, а основное, обнажение и боль — стали цветением пола, плотью души, которой она стыдилась.
Розанов подошёл, взял её за руку (в книге этого нет, но ты знаешь, как мы, женщины, порой читаем книги), тихо её поцеловал и сказал: как же я уйду, родная? А с кем же тогда останешься ты?

Вот так и мы с тобой в ссорах.. я словно говорю тебе тишиной писем: милый, выйди, оставь меня одну, я постонаю..
И тогда меня почти нет в мире. Так, мысок сердца выглядывает из под одеяла, а постель.. посреди вечернего леса, под холодными звёздами.
И почему в такие моменты внезапной боли и тоски, когда мы сердимся на друзей и любимых бог знает за что, мы.. словно бы требуем от них нечеловеческого понимания нашей боли, души?
Мы требуем от них больше, чем с друзей и с любимых: они должны перестать быть просто друзьями и любимыми, более того, они должны умереть, как люди, и приблизиться к нашему обнажённому сердце — ангелами.
Или же мы сами должны приблизиться к ним… ангелом.

Рассказать тебе один странный эпизод из моего прошлого?
Я его ещё никому не рассказывала, даже тебе.
Стыдно, да и.. не поймут его, разве что улыбнутся.
Ты помнишь, какие у нас с тобой были болезненные отношения, в пору нашего знакомства?
Из-за нервов, у меня были задержки месячных; какая то тахикардия месячных..
Однажды я принимала душ.
Такое нежное, лиственное тепло на груди и плечах.. словно я иду сквозь весенний сад, полный цветения вишни.
Прикрыла глаза и мягко откинула шею, чуточку на бок, приподняв лицо, как при поцелуе..в шею (мужчины почему-то так никогда не делают в душе).
И вдруг, я почувствовала яркую, тянущую боль внизу живота.
Открыла глаза: по внутренней стороне бёдер, текла кровь.
У моих ног что-то лежало, алый комочек, размером с ладонь.
Я вскрикнула, прижала душ к груди, как перепуганного ребёнка.
Это был выкидыш..
Вот так вот просто, среди лиственной теплоты счастья — ад и смерть.

Склонилась над этим трагическим кусочком плоти, коснулась его дрожащей рукой, и зарыдала в голос.
А потом легла в ванную.
Это было какое-то безумие, истерика: я рыдала, гладила этот кусочек, похожий на разорванное сердце, и разговаривала с ним.
Между ним и тобой, была какая-то сокровенная связь.
Мы с тобой тогда поссорились и ты расстался со мной, и в это же время, меня покинуло то, чем ты нежно пребывал во мне, оставаясь во мне тёплым шёпотом существования, цветением плоти своей.
Эта симметричная, как два крыла, утрата, сводила меня с ума.
Я путала причину и следствие.
Время оступалось во мне, как сердце.
Казалось, что рождения и детей ещё не было и нет на земле.
Просто ушёл любимый, и мне больно, боль растёт в горле, прорастает тёмными корнями в грудь, она ещё на уровне души, но вот — происходит что-то удивительное: душа прорастает телом в той же мере, как когда-то миллиарды лет назад, среди звёзд, облаков и океана, ярко вскрикнула жизнь: материя проросла жизнью, как цветком и криком.
Словно Афродита, жизнь показалась в пене ночного прибоя.. быть может она тонула. Любовь на земле — тонула.
Боттичелли стоило бы переписать свою картину…

Понимаешь? Тайна зарождения жизни, над которой бьются философы, учёные.. для женщины — так проста: это был крик, природа кричала — жизнью, обессилив сдерживать боль и душу — в себе.
Да, ты тогда просто ушёл, а у меня по внутренней, левой стороне бедра, к щиколотке, зазмеилась веточка крови..
Словно запястье сердца перерезано..
Это был кошмар для меня. Мне стыдно было об этом рассказывать.
Положив этот кусочек нашей с тобой плоти в конверт письма, которое ты мне в пору нашего знакомства прислал, я отправилась ночью в парк и там.. похоронила это письмо с нашей навеки обнявшейся плотью.
А потом упала на колени, в холодные цветы, и, припав к нашей могилке лицом и ладонями, зарыдала во весь голос.
Недалеко проходил мужчина. Я видела, как он замер возле дорожки и смотрел в мою сторону.
Затихла и я, простёршись на земле.
Страшное письмо и я, прижавшись друг к дружке, молчали, боясь выдать друг друга, выдать свою душу и боль.
У меня тогда болела грудь, чуточку припухшая.
Лежала в цветах, касаясь грудью, похороненного письма, кормя его молоком своей скорби…

Я прошла ад. И лишь через несколько дней, на приёме у гинеколога я узнала, что не была... беременна: просто у меня отошёл большой кусок эндометрия.
Видел бы ты моё лицо и странный, истерический смех, закрытое руками лицо…
Такой пустяк… естественный, чуть не превратил мою жизнь в ад.
Скажи, чем-то похоже на наши с тобой ссоры?
Я так ждала сегодня от тебя письма..
Я даже оделась в то чудесное синее платье, в каком была в тот день… ты помнишь его, ты тогда после ссоры прислал мне чудесное письмо: ты один умеешь писать такие письма..
Я словно бы вышла на голубую улицу ожидания счастья, чтобы быть к тебе и письму твоему — нежно-ближе.
И почему осень называют багровой, золотой? Нет, она — голубая: синева тихо цедится сквозь поредевшую в небе листву.
А потом было и ещё кое-что.
Я поднялась на крушу с тем самым твоим милым письмом.
Был ветер. Жёлтая и алая листва деревьев закипала подо мной. Птиц относило в сторону, словно листву..
Взяла твоё письмо в руку, проделала в него ниточку, сделав узелок, и прикрепила ниточку у себя на груди, к синему платью.

Поцеловала письмо и отпустила его с ветром.
Я стояла на самом краю крыши.
Письмо, как прекрасная птица, метнулась к стайке других птиц, но.. через миг, пронзительно встрепенувшись, замерло в синеве: ниточка блаженно натянулась, и я всей грудью почувствовала трепет письма, твоих слов… как тогда.
Это было так удивительно: письмо росло у меня из груди, нежно подталкивая меня в синеву.
Я с улыбкой шла по карнизу, а рядом со мной, на расстоянии нескольких твоих протянутых рук, по воздуху шло твоё письмо, к которому я нежно протягивала свою руку.

Сумерки на осенней заре окрашены в сон. В мой сон.
Тебя снова нет в моём сне: лишь твоё письмо замерло в синеве… но ты присутствуешь во всём моём существе, ты весь во мне, тепло и навсегда: так не бывает даже в сексе..
Твоё письмо проросло у меня из груди. 
Я с ним сегодня лежала на полу, положив его на грудь, как ребёнка.
Голубая лужица платья на полу..
Счастье есть, теперь я это знаю точно.
Благодаря тебе.
Спасибо тебе за сегодняшний день, за сны и тишину, наполненную тобой.
Надеюсь, когда ты получишь это письмо, всё уже будет хорошо и я буду жива.
Это ведь безумно печально, родной мой, получить нежное письмо от умершего человека…