Пасхальная история (силуэт из детства)

В преддверии Пасхи, хотел написать какой-то рассказ на эту тему.
Поскрёбся в душе.. но там, словно в кармашке мальчишки, был лишь гвоздик сломанный, зелёный осколок стекла, фантик и пёрышко карее: приличный набор для похода.. в рай. С ночёвкой.
Вспоминается один странный день в моём детстве, повлиявший на всю мою жизнь: овальный день, сваренный как яичко, в луковой шелухе, и потому имеющее в моей надтреснутой памяти, бордово-красный оттенок.

Всё происходящее напоминало жуткий сон.
Мальчик лежал на кровати с разбитой головой. Белая подушка была красной от крови.
Возле него, в белых, развевающихся халатах, словно ангелы, мелькали какие-то женщины.
Мальчик плакал, мотал головой на красной подушке, поднимал руку, показывал пальцем на бледного, похожего на призрака, голубоглазого мальчика, стоявшего в проёме двери, и говорил, выстанывал : " это он, он мне это сделал..."
Рука опускалась, голова на алой подушке театрально отворачивалась к стене, и на перепуганного ребёнка, державшегося за ручку двери, устремлялся мрачный взор одного из "ангелов".
Это была воспитательница в садике, тётя мальчика на кровати.

- Ты зачем это сделал? - грозно вымолвил "Ангел"

- Я... я ничего не делал, - испуганным, словно бы вжавшимся в плечи голоском промолвил ребёнок, - мы просто играли. Он пятился, хотел убежать, и наткнулся на угол шкафа. Я не виноват, я..я..

- Ну конечно, не виноват. Сейчас все дети отправятся спать, а ты... ты будешь спать вот на этой пропитанной кровью подушке.
Ты меня понял? И не реви мне тут!

Сидя на скамейке под деревом, обхватив колени дрожащими руками, Саша мучительно дожидался времени обеденного сна.
Он представлял себя приговорённым к казни. Летняя дрёма, вместе с солнцем процеживаясь сквозь мигающую листву, ласково касалась плечей ребёнка, целовала его тёплый, карий затылочек.
Ему снилось, как ангелы несут его к окровавленной кровати, где спал раненый мальчик. Он вырывается, плачет, но ангелы глухи к его мольбам.
Потом ему снилось, как он, спасённый каким-то другим ангелом — похожим на его маму, - лежит в уютной, доброй и белоснежной постели. За тёмным окном ласково падают снежинки…

Вдруг, подушка под его головой задышала, зашевелилась.
Саша в страхе поднялся на кровати, присев на колени, и стал смотреть, как из подушки, словно из кокона, вылупляется нечто кошмарное.
Кокон наволочки распоролся алым крылом, и на постели оказалась в кровавых перьях, жуткая птица.
Грустно посмотрев на окно, Саша увидел, как медленно падают красные хлопья снега. Тяжело вздохнув и безмолвно заплакав, он повернул голову к птице на постели.
Расправив крылья, птица издала мучительный крик. У неё были человеческое лицо и обнажённые женские груди, по которым алыми змейками стекали капельки крови.
Птица приблизилась к мальчику, жарко его обняла своими красными, липким крыльями... и тут он проснулся.
Перед ним стояла красивая девочка в красном платьице, с удивительными глазами, чуточку разного цвета, цвета крыла ласточки; робко касаясь вспотевшими ладошками рук Саши, и что-то ему говорила :

- Не переживай, я всё знаю.
Ты ведь из за меня его убил? Кто тебе сказал о том, что он мне сделал больно? Люська?
Ладно, успокойся, я уже всё решила. Мы сейчас с тобой убежим от них всех - прищурившись, Лика с деловым и взрослым видом посмотрела на солнце, сеющееся сквозь листву, по-детски вытерла носик тыльной стороной ладони, и продолжила так :

- Да, мы сейчас с тобой убежим. Смотри (Лика оттопырила кармашек на платьице), тут нам хватит на первое время : 4 мятных пряника - я их выменяла на заколку, 5 конфет с молоком птиц - ну... их я просто забрала у Надьки, - и большое красное яблоко, - правда похоже на бокал с вином?
Ну что, ты со мной?

Лика протянула руку Саше, помогла ему встать, положила тёплые ладони на его плечи, посмотрела серьёзно несколько секунд ему в глаза, поцеловала в приоткрытые губы, слегка покраснев, как яичко на Пасху, и сказала: всё, теперь мы как взрослые. Мы - грешники. У нас теперь только один выход - бежать! В Москву!

Облокотившись на мягкое белое облако, в небе дремало солнце, а вместе с ним дремали цветы, окна садика, с опущенными веками шторок, тени деревьев, на одно из которых, что росло возле забора, залезли два ребёнка, и перелезши через него, скрылись в высокой траве.
За их спинами мелькали чёрные крылья машин, лопались перезрелым зелёным горошком стручки светофора, карие окна старых домов провожали детей своим хмурым, близоруким взглядом: они были похожи на старых и всё понимающих ангелов.
Дети решили передохнуть, и потому легли в цветах в каком-то заброшенном саду.

Около них росла большая яблоня, тепло и ярко пульсируя спелыми плодами меж сочной, зелёной листвой: казалось, это пасхальное дерево Добра и на нём росли крашеные яички: красные, жёлтые, зелёные и даже синеватые, если долго смотреть на небо, а потом резко перевести взгляд на яблоко.
Людей рядом не было. Города - не было.
Казалось, что в цветах лежат маленькие Адам и Ева, но уже не возле Древа Познания, но возле Древа Жизни.
Смотря на высокое синее небо, играя травинкой в губах, Лика держала одной рукой за руку лежащего рядом с ней, Сашу, а другой рукой держала солнце, ласково отразившееся в её вспотевшей ладошке.

- Слушай, ты веришь в призраков? А в призраков на звёздах?  - неожиданно промолвила Лика, словно продолжая какой-то диалог в своей карей головке.
Когда я вот так долго смотрю на чистое небо, я словно бы вижу зародыши призрачных звёзд. Они прозрачно роятся в синей и колкой тишине неба, хрустально и светло дышат, дрожат.
Не знаешь почему звёзды дрожат? Может им холодно и одиноко? А может, они знают, видят что-то такое, что пока не видим мы?
А если смотреть чуточку сильнее, - продолжала Лика, - попытаться дышать глазами, то появятся и другие призраки, призраки умершей травы, насекомых... Они ведь не могут попасть на небо, и потому обречены на вечное скитание меж небом и землёй.
Так вот, если сосредоточить всю душу в глазах, и ничего не бояться, то можно увидеть как воздух нежно воскресает призрачной жизнью, и его населяют маленькие прозрачные существа с усиками и ножками.. точнее, одни усики и ножки.. Мне так жалко этих призраков..

Лика повернула лицо к цветам и траве, и погладила серебрено зыблющуюся на ветру траву, словно бы гладила тёмную, колкую шерсть какого-то отверженного миром животного.

- Итак - серьёзно прошептала Лика,- я уже всё решила.
Разумеется, ты на мне женишься. Мы уедем далеко-далеко. В Москве нас догонят. Значит, мы уедем в Америку. Или на Мадагаскар. Я ещё не решила. Разумеется, попадём в океане в шторм, и нас вынесет на необитаемый остров. Разумеется, ты погибнешь…
Ну что? Что не так? Ладно, ты выживешь.
У нас будут два ребёнка: мальчик и девочка. Девочку я беру себе, а ты бери мальчика. Согласен?
Интересно - словно бы прищурив голос до задумчивого шёпота, размышляла вслух Лика, - а откуда берутся дети?
Люська мне говорила, что мальчик и девочка должны долго лежать вместе, и им должно стать тесно-тесно и жарко.
Мы с тобой уже долго так лежим. Мне очень жарко. Почему-то тесно в груди. Да и живот почему-то болит.
Чёртовы Надькины конфеты... А может, я уже беременна? А?

- Лик,- раздался робкий голосок Саши, словно из какой-то тёмной глубины одиночества и тишины, - мне тоже жарко и тоже болит живот...

- Не переживай, милый, это может быть только у нас, девочек. Хотя.. Дай я послушаю твой живот - Лика приподнялась на колени и приложила головку к животу Саши.
Хм.. там что-то шевелится, дышит. Ну не можем же мы оба быть беременны?! А может в тебе застрял призрак?
Нет, Саша, ты всё же эгоист, ты это специально сделал, забрав себе девочку…
Я чувствую в себе мальчика. Значит, девочка у тебя..

Лика отвернулась в нежный сумрак цветов, и стала гладить их голубые глаза.

- Саш.., а давай поменяемся детьми?  - вдруг просияв улыбкой промолвила Лика.

- Давай, а как?

Среди сверкающей роскоши цветов, смотря в темнеющее небо, лежали, смеялись, говоря о чём-то важном, два ребёнка.
Над ними пролетали прекрасные птицы, похожие на ангелов. Над ангелами расцветали и падали тонкой паутинкой лёгкие звёзды, а где-то в цветах около сада, змеился след от машины с синим сиянием-нимбом, раздавались тёмные голоса, ищущие кого-то, и синяя звезда апокалиптически медленно приближалась к земле, дробясь и просвечивая меж зыбящейся тёмной чешуи листвы большой яблони.