Ремарк под свист снарядов

Это почти мазохизм - читать Ремарка под звуки взрывов и свист снарядов. Такая она, современная Украина...

Наверное, год назад "Возвращение" показался бы мне жутко тяжелым романом. Но не сегодня, когда, несмотря на осознание того, что МЫ уже стали тем самым потерянным поколением, все подчинено одной мысли, одному желанию: ПУСТЬ ЗАКОНЧИТСЯ ВОЙНА.

И "Возвращение", черт побери, воспринимается едва ли не пособием по послевоенной жизни. Да, будет тяжело и темно на душе. Да, не будет, так, как раньше. Но главное - не будет войны. Главное - будет будущее. Ведь Эрнст, в конце концов, увидел свет в конце тоннеля.

Стыдно вспомнить, еще пару недель назад я ощущала дикую, необъяснимую эйфорию - ощущение того, что живешь полной жизнью, невзирая на неопределенность и страх.

Мы стали обыденно воспринимать людей с автоматами и даже гранатометами просто на улице, а баррикады вписались в городской ландшафт. Мы даже почти не обращали внимания на одиночные выстрелы и автоматные очереди. Мы почти привыкли. Ровно до тех пор, пока армия твоей страны не начала палить из тяжелой артиллерии по населенным пунктам.

Вот так, под звуки этой адской музыки читалось "Возвращение" любимого Ремарка. И как же хочется тоже вернуться в мирную жизнь...

Банально, но в такие минуты понимаешь, что худой мир таки лучше...любой войны.

И еще.

Я не устаю удивляться тому, насколько Ремарк "вне времени".
Эти его слова и о современной Украине тоже.

Однажды, на одно мгновение, когда раздался клич: «Революция!», я подумал: вот оно, наконец, – освобождение, теперь поток повернет вспять и в своем мощном движении снесет старые и выроет новые берега, и – клянусь! – я не был бы в стороне! Но поток разбился на тысячу ручьев, революция превратилась в яблоко раздора вокруг карьер и карьеришек; ее загрязнили, замарали, лишили силы все эти высокие посты, интриги, склоки, семейные и партийные дела.

Нас обманули, обманули так, что мы и сейчас еще не раскусили всего этого обмана! Нас просто предали. Говорилось: отечество, а в виду имелись захватнические планы алчной индустрии; говорилось: честь, а в виду имелась жажда власти и грызня среди горсточки тщеславных дипломатов и князей; говорилось: нация, а ввиду имелся зуд деятельности у господ генералов, оставшихся не у дел.

Слово «патриотизм» они начинили своим фразерством, жаждой славы, властолюбием, лживой романтикой, своей глупостью и торгашеской жадностью, а нам преподнесли его как лучезарный идеал. И мы восприняли все это как звуки фанфар, возвещающие новое, прекрасное, мощное бытие! Разве ты этого не понимаешь? Мы, сами того не ведая, вели войну против самих себя! И каждый меткий выстрел попадал в одного из нас!