«Облачному атласу» 20 лет. Какой роман может вдохновить на татуировку?

Каждый писатель хочет написать книгу, подобную «Облачному атласу» Дэвида Митчелла . Она вышла в свет двадцать лет назад, и автор романа «Завтра, завтра, завтра» предлагает отпраздновать этот юбилей, вспомнив, в чем же привлекательность этого смелого и блистательного произведения.

Стоит только пожалеть писателя, который думает, что написал следующий «Облачный атлас». Литературный агент однажды сказал мне, что, если молодой писатель сравнивает свой роман с произведением Дэвида Митчелла, можно даже не сомневаться: роман получился паршивым. Даже если вы написали книгу, похожую на «Облачный атлас», вы не можете написать «Облачный атлас», потому что он не похож ни на что другое.

Когда роман был опубликован в 2004 году, критики сравнивали его со всем сразу.  А. С. Байетт в рецензии для The Guardian отсылает нас, среди прочих, к Герману Мелвиллу , Рэймонду Чандлеру , Мартину Эмису , Джорджу Оруэллу и Урсуле Крёбер Ле Гуин .  Том Бисселл в The New York Times дополняет подборку Сервантесом , Дефо , Ишервудом , Уильямом Сьюардом Берроузом , а в последнем абзаце удивляет нас сравнением с «Улиссом» Джеймса Джойса . Тео Тейт в одной из немногих негативных рецензий для The Telegraph пишет: «В первой половине «Облачный атлас» стремится быть похожим на «Симпсонов», во второй — на Библию». Это скорее смешное сравнение, а не правдоподобное, но если бы оно попалось мне тогда, я бы сразу захотела прочитать книгу.

Раз пошла такая пляска, я добавлю «Орландо» , «2001: Космическая одиссея» , предыдущие романы Митчелла и шедевр мета-вымысла Итало Кальвино «Если однажды зимней ночью путник» . Митчелл читал этот роман Кальвино в университете и говорил, что рассматривает «Облачный атлас» будто «в беседе» с Кальвино, который, в свою очередь, отмечал, что его роман «очевидно» вдохновлен творчеством Владимира Набокова . Неудивительно, ведь литература именно так и устроена: это беседа сквозь время и пространство между двумя интровертами, которые вряд ли когда-нибудь встретятся.

«Если однажды зимней ночью путник» представляет собой последовательность первых глав романов разных жанров, где повествование прерывается в момент кульминации. «Облачный атлас» похож на «Если однажды зимней ночью путник», но в двойном объеме, в противоположном направлении и в гораздо лучшем разрешении. Это ответ на вопрос Кальвино. Я читала роман в университете, как и Митчелл, и, хотя по прошествии времени я понимаю, что ДНК этих книг похожи, когда я читала «Облачный атлас» почти 20 лет назад, я ни разу не подумала о Кальвино. По большому счету, неважно, какие отсылки делает Митчелл или какие ассоциации текст вызывает у читателя. Самое важное — «Облачный атлас» запускает память о прошлом читательском опыте. Тому, кто читает «Облачный атлас», придется вспомнить каждую книгу, которую он когда-либо читал.

Шесть главных героев «Облачного атласа» связаны родимыми пятнами в форме кометы, что можно считать свидетельством того, что они — реинкарнации друг друга (или нет). Тимоти Кавендиш в четвертой главе решительно отвергает это мнение: «Слишком уж это отдает нью-эйджем, властью цветов и наркотой». Тем не менее, я верю, что все эти персонажи, разного пола и расы, живущие в разные эпохи и в разных условиях, могут быть одним и тем же человеком, потому что их создал тот же самый человек — писатель. Если, согласно Уитмену, человек вмещает в себе множество разных людей, романы тоже могут (и должны) вмещать в себе множество разных людей.

Этот роман больше похож не на матрешку, а на гирлянду из вырезанных лазером бумажных кукол, которые держатся за руки на входе у кротовых нор на неравном расстоянии друг от друга.

Раньше я бы назвала «Облачный атлас» книгой о сторителлинге, но сейчас он представляется мне больше как книга об истории и эволюции языка. Я не стараюсь избегать спойлеров, когда читаю книгу, и когда я начала знакомство с «Облачным атласом», я уже знала о его структуре. Завидую читателю, который начнет ее читать, ничего о ней не зная, с чистого лица. Есть ли такие? Читатель, который не знает, сможет ли когда-нибудь дочитать тихоокеанский дневник Адама Юинга, прерывающийся на полуслове. Представляю, как он будет орать: «Будь ты проклят, Дэвид Митчелл! Нельзя так делать! Юинг умрет в море? А кто такой Роберт Фробишер?» Чтобы насладиться «Облачным атласом» сполна, нужно решить загадку. Читатель, как детектив, должен разгадать литературную тайну: что связывает Юинга с Фробишером, Фробишера с Луизой Рей и так далее?

Вложенную структуру повествования часто называют «матрешкой», но это слово предполагает, что один из элементов — наиболее крупный, а каждый последующий занимает все меньше места. В «Облачном атласе» все элементы одинаково важны. Этот роман больше похож не на матрешку, а на гирлянду из бумажных кукол, которые держатся за руки на входе у кротовых нор на неравном расстоянии друг от друга и которых в любой момент могут сложить обратно гармошкой.

В рецензиях на «Облачный атлас» читателей часто просят рассказать, какая часть романа понравилась им больше всего. Я воздерживаюсь от этого вопроса, хотя признаю, что сама больше всего симпатизирую композитору и секретарю Фробишеру, тому, как в нем сочетается великая амбициозность и сдержанная скромность: «Никому не говорю, что я композитор, потому что больше не выношу Слабоумной Инквизиции: «Какого рода музыку вы сочиняете?»; «О, я, должно быть, о вас слышал?»; Откуда вы черпаете свои идеи?». Сомневаюсь, что на планете найдется хоть один писатель или художник, который не сталкивался с подобным допросом. Однако самую острую меланхолию я испытываю в главах о Кавендише. Не из-за него самого, этого восхитительно лиричного хама, а из-за того, что именно в этой части мы окончательно убеждаемся: наши любимые герои — лишь выдумка. Мы узнаем, что «Луиза Рей» — лишь неизданная рукопись, которую читает Кавендиш, и это значит, что весь мир Луизы Рей ненастоящий, и даже внезапные смерти Фробишера и Руфуса Сиксмита не реальны, представляете? Жаль, что нет слова, обозначающего меланхолию, которая ощущается, когда узнаешь, что написанные в книге вещи выдуманы.

Естественно, что читатели справляются с такой меланхолией посредством косплея, творчества, фанфикшена и науки. «Облачный атлас» стал вдохновением для огромного количества работ. Такой отклик можно ожидать от фэнтези-бестселлера, компьютерной игры или презентации альбома Тейлор Свифт, но не от художественного романа. Я недавно перечитывала его и не переставала думать: сколько читателей сделали татуировку в виде кометы? Поверхностный поиск в Google показал с полдюжины результатов, но их должно быть больше: не в сети, без фотографий, как внезапный сюрприз для любовника. Отсюда возникает вопрос: какой роман может вдохновить на татуировку? Что заставляет человека оставить литературную отсылку на собственном теле навсегда или по крайней мере до тех пор, пока его плоть жива? Это желание увековечить выдуманное в реальности, и это происходит только с книгами, которые любят особым образом.

Кажется, я до сих пор не рассказала, о чем же эта книга. Вероятно, потому, что, по моему мнению, это не относится к делу. (Снова вспоминаем слова Тимоти Кавендиша: «Как будто искусство — это Что, а не Как!»). Всё же начнем. Шесть персонажей, которые живут в разные временные эпохи и могут быть реинкарнациями друг друга. Обстоятельства и ситуации меняются, но они отыгрывают один и тот же конфликт. Иногда получается лучше, иногда хуже. Книга затрагивает множество тем, среди них: алчность корпораций, злоупотребление властью, изменение климата, колониализм, пластическая хирургия, ИИ, литературные успехи и провалы, революция, пропаганда, репутация и сотрудничество, культурная апроприация, расизм, приспособленчество, новые технологии, эйджизм и гендерные вопросы. Митчел сказал, что это роман о «хищниках и хищническом образе жизни», об «индивидуумах, которые охотятся на целые стаи». Хотя это неоспоримый факт, я сомневаюсь, что люди делают татуировки поэтому.

Давайте ненадолго вернемся к нашему молодому писателю, который нескромно сравнивает свою книгу с «Облачным атласом». Иногда я сама так делала, как минимум в своей голове, поэтому, мне кажется, я могу говорить за всех нас. Мы сравниваем свою работу с «Облачным атласом» необязательно потому, что мы действительно думаем, что написали такую же книгу. Мы делаем так, потому что Митчелл — писатель, которым мы хотим стать, а «Облачный атлас» — книга, подобную которой хотим написать. Она иллюстрирует, что у литературы есть много возможностей: возникают новые истории и новые способы их рассказать; что у этих историй появятся свои читатели – если только мы сможем стать такими же гениями, как Митчелл. «Облачный атлас» — это обман и мета-выдумка, но он пронизан надеждой и любовью. Это книга о том, какими замысловатыми путями мы связаны друг с другом, но она объективно смотрит на человеческую природу. Со временем она не теряет своей головокружительной инновационности. Вероятно, так не должно быть. Это одна из тех книг, благодаря которым авторы пытаются писать книги, которых, вероятно, не должно быть.

Габриэль Зевин

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ