Цитаты из книг — Саманта Швеблин

Его кентуки обитал в Лионе. С тех пор Чэн Ши-сюй проводил перед компьютером не меньше десяти часов в сутки. Остававшиеся на его счету деньги таяли день ото дня, друзья почти перестали звонить.

Ей бы никогда и в голову не пришло, что теперь при покупке нового электроприбора надо не только тщательно изучать инструкцию, но еще и озаботиться тем, сочтет ли он достойным для себя жить с тобой вместе.

И тогда Карла забирает у тебя телефон, очень мягко забирает, и пытается поговорить с твоим мужем. Она смущается, не знает, как лучше обрисовать ситуацию. Она говорит, что я приболела, что в пункте скорой помощи сегодня, как назло, нет врачей, но за каким-то доктором уже послали. Потом она спрашивает моего мужа, приедет ли…

Симптомы то проявляются, то исчезают. Вы с Ниной отравились. Да. Но тогда почему нас пытаются лечить от теплового удара? Потому что медсестра – очень глупая женщина. Я снова засыпаю. На несколько часов. Да. Но разве сын медсестры и другие дети, попадающие в эту комнату, они тоже отравлены? Как может мать не понять этого?…

Да. Я тебя вижу. Я очень устала, Давид. И еще мне снятся кошмарные сны, очень страшные сны. Что ты видишь? Да нет же, нет, здесь я вижу тебя, у тебя очень красные глаза, Давид, а еще у тебя почти не осталось ресниц. Это в твоих кошмарных снах. Я вижу твоего отца. Это потому, что он вернулся домой. Уже наступила ночь, и…

— А где Давид, Карла? – спрашиваю я. Но ее мой вопрос не пугает, она даже не оборачивается, поэтому я не могу сообразить, действительно ли я произношу вслух то, что думаю, или вопросы так и остаются у меня в голове, непроизнесенные.

Почему все матери ведут себя так же, как ты? А как они ведут себя? Хотят непременно опередить события, хотят вычислить дистанцию спасения. Потому что рано или поздно непременно случится что-нибудь ужасное. Моя бабушка учила этому мою мать, да, все ее детство учила, а моя мать учила этому меня, все мое детство, а я должна…

У меня сильно болит все тело, внутри болит. Это от высокой температуры. Нет, не от высокой температуры, мы оба знаем, что температура тут ни при чем. Помоги мне, Давид, скажи, что происходит сейчас рядом с конюшней? Карла какое-то время играет с Ниной у колодца. Да, иногда я открываю глаза и вижу их. Карла часто обнимает…

— Я устала, Давид. Потерпи. Сейчас ни в коем случае нельзя останавливаться. Пока еще нельзя. Куда ты? Аманда! Эту дверь невозможно открыть изнутри, ни одну из наших дверей невозможно открыть изнутри. Я хочу, чтобы ты остановился. У меня нет больше сил. Если ты сосредоточишься, дело пойдет быстрее. Значит, все и закончится…

А что ты сейчас ощущаешь? Кажется, у меня жар. Вероятно, поэтому все и выглядит таким сумбурным? Да, скорее всего, это из-за высокой температуры. И еще потому, что ты никак не желаешь мне помочь. Поверь, я стараюсь говорить настолько ясно и откровенно, насколько могу, Аманда. Неправда. Как раз самого важного мне от тебя…

Но как же я все-таки могла позволить им так быстро проникнуть к нам? Ведь я оставила Нину одну всего на несколько минут, к тому же она спала. Неужели это уже само по себе навлекло на нас такую опасность и граничит с безумием? Это вовсе не то место. Давай не будем терять времени даром. А куда нам спешить, Давид? Что, мой…

Она назвала тебя чудовищем, и теперь я думаю еще и об этом. Наверное, очень грустно быть таким, каким ты стал теперь, что бы это ни значило, и грустно, что твоя мама называет тебя чудовищем. Ты ошибаешься, и это портит всю историю. Я самый нормальный мальчик. Нет, Давид, ничего нормального тут и в помине нет. Вокруг…

— А ты? Неужели так и не прикоснулась к бедному ребенку? — Потом женщина опять начала наливать чай, а сама все время незаметно на нас поглядывала, следила за тем, как мы встретимся. Давид с трудом вскарабкался на стул, а я не могла заставить себя подсадить его. Теперь он сидел и рассматривал свои руки. “Скоро непременно…

— А ты что-нибудь слышала за это время? — Нет, ничего. Только как открылась дверь, когда все уже было закончено. Я резко выпрямилась, отодвинула чашку в сторону, но тела своего не чувствовала, оно словно одеревенело, и я не могла заставить себя встать. Да и вообще не знала, что мне теперь позволено, а что нет. Я услышала…

— Пойми, Аманда, мне было очень важно узнать, куда он уйдет. А она твердила свое: нет, лучше об этом даже не думать. Главное – освободить Давида от больного тела. А еще я должна была усвоить, что, даже когда в этом теле уже не будет больше моего Давида, я по-прежнему буду за него в ответе, как бы ни повернулась ситуация.…

— Женщина сказала, что выбрать семью для Давида она не может, – сказала Карла, – и вообще, узнать, куда он отправится, никак нельзя. А еще она сказала, что переселение будет иметь свои последствия. В одном-единственном теле нет места для двух душ, но ведь не бывает и тела без души. Во время переселения душа Давида попадет…

— Она сказала, что тело Давида не выдержит интоксикации, что он умрет, но мы можем попытаться прибегнуть к переселению. — К переселению? Карла погасила сигарету, не докурив до конца, и ее рука безвольно повисла, как будто курение лишило ее последних сил. — Если мы успеем переселить дух Давида в другое тело, тогда и часть…