Лучшие книги Грэма Хармана

Книга Грэма Хармана (род. 1968), одной из ключевых фигур в движении «спекулятивного реализма», представляет собой попытку целостного и последовательного изложения его собственного учения, «объектно-ориентированной онтологии».

Что такое мир объектов, независимых от человеческого присутствия в мире? Почему искусство жизненно необходимо для занятий философией? Как объекты помогают понять то, что происходит в мире общества и политики? Каково влияние объектно-ориентированной онтологии на архитектуру? Чем, наконец, отличается объектно-ориентированная онтология от других влиятельных течений: археологии знания, генеалогии, деконструкции, акторно-сетевой теории и «нового материализма»?
На эти и другие вопросы пытается дать ответы влиятельный американский философ в своем популярном введении в «метафизику объектов».

Американский философ Грэм Харман, один из основных представителей "спекулятивного реализма", рисует грандиозную, но вместе с тем странную и запутанную вселенную объектов, исключающую привилегию "человеческого взгляда" на вещи. Молотки, вспышки молнии, люди, тигры, черничные пироги, градины, восприятия чего-либо, комья грязи и Ост-Индская компания вкупе с Млечным Путем размещаются здесь на одной онтологической плоскости и тем самым оказываются равнозначны. Объекты попадают в приключения, соблазняют друг друга, заключают альянсы, образуют новые объекты, дремлют или же бесконечно ускользают от любых отношений. Чтение "Четвероякого объекта" позволит ответить на вопрос: что действительно нового привнесла объектно-ориентированная онтология Грэма Хармана в современную философию, а в чем оказалась консервативным обращением вспять?

Невозможно спорить с тем, что к началу третьего тысячелетия писатель «бульварных ужасов» Г. Ф. Лавкрафт стал культовой фигурой. Из его мифов была воссоздана вселенная вселенных любого мифотворчества в современной культуре. Сложно спорить с тем, что Лавкрафт является великим американским писателем. Наряду с По, Торо, Меллвилом, Твеном, Уитменом и др., его произведения с 2005 года входят в «Библиотеку Америки». Но разве это всё не влияние духа времени? Сопоставим ли Лавкрафт по своему стилю с такими писателями, как Пруст и Джойс? Американский философ Грэм Харман отвечает: «как минимум». И если господствующей фигурой предыдущей философии (во…

Весна 2007 года, Лондон. Четверо философов – Квентин Мейясу, Рэй Брассье, Йэн Хэмилтон Грант, Грэм Харман – встретились, чтобы обсудить, как вернуть в философию давно утраченную реальность саму по себе. В этой дискуссии родился спекулятивный реализм – дерзкая коллективная попытка вернуть философии ее былое достоинство и смелость мышления. Спекулятивный реализм это не единая позиция, а место дискуссий и интеллектуальных экспериментов молодых философов. Они объединились против общего противника и рискнули помыслить реальность, скрывающуюся от нас за пеленой конечных человеческих феноменов (языка, культуры, социальных и когнитивных структур, плоти и т.д.). Сделать то, что со времен Канта было запрещено.

«Спекулятивный реализм: введение» – это возможность оказаться в центре самой амбициозной за последние десятилетия попытки отвоевать будущее философии. Грэм Харман, ведущий теоретик объекто-ориентированной онтологии (одной из версий спекулятивного реализма), предлагает свой взгляд на спекулятивный реализм как спорное целое, раскрывает основные позиции, пункты расхождения и назначения четырех ветвей одного из важнейших течений в современной философии.

Из каких объектов состоит социальный мир и как их следует познавать? В этой книге Грэм Харман, создатель объектно-ориентированной философии, предлагает дальнейшее развитие своего подхода, чтобы прояснить природу и статус объектов социальной жизни. Его концептуальными противниками выступают акторно-сетевая теория Бруно Латура и новый материализм, в противовес которым он разрабатывает имматериалистическую социальную теорию. Центральной новацией имматериализма становится идея симбиоза, заимствованная у биолога Линн Маргулис. Аргументированное обсуждение стратегий познания объекта Харман дополняет обстоятельным анализом истории Голландской Ост-Индской компании как жизни объекта, проходящей через серию симбиозов.

Книга адресована всем, кто интересуется актуальными дискуссиями в философии, социальной и культурной теории.

В этой книге основатель объектно-ориентированной онтологии развивает свою идею, что эстетика является главной дисциплиной философии. Если наука должна стремиться ухватить наблюдаемые качества объекта, то философия и искусство не могут идти таким путем, потому что они не имеют прямого доступа к объектам. Поэтому философия, как и искусство, вынуждена говорить не прямо, через аллюзии, не используя ясные пропозициональные выражения, которые зачастую ошибочно считаются единственным содержанием подлинной философии.

In this book, the founder of object-oriented ontology develops his view that aesthetics is the central discipline of philosophy. Whereas science must attempt to grasp an object in terms of its observable qualities, philosophy and art cannot proceed in this way because they don't have direct access to their objects. Hence philosophy shares the same fate as art in being compelled to communicate indirectly, allusively, or elliptically, rather than in the clear propositional terms that are often taken – wrongly – to be the sole stuff of genuine philosophy. Conceiving of philosophy and art in this way allows us to reread key debates in aesthetic theory and to view art history in a different way. The formalist criticism of Greenberg and Fried is rejected for its refusal to embrace the innate theatricality and deep multiplicity of every artwork. This has consequences for art criticism, making pictorial content more important than formalism thinks but less entwined with the social sphere than anti-formalism holds. It has consequences for art history too, as the surrealists, David, and Poussin, among others, gain in importance. The close link between aesthetics and ontology also invites a new periodization of modern philosophy as a whole, and the habitual turn away from Kant’s thing-in-itself towards an increase in philosophical «immanence» is shown to be a false dawn. This major work will be of great interest to students and scholars of philosophy, aesthetics, art history and cultural theory.