Рецензии

Джеймс Макбрайд — американский сценарист, музыкант и автор нескольких романов. «Дьякон Кинг-Конг» — его первая книга, изданная на русском языке, — входит в десятку лучших романов 2020 года по версии New York Times.

Нет сомнения, что автор знает о чем пишет.  Он родился в 1957 году в семье темнокожего баптистского священника и еврейской иммигрантки из Польши и вырос в похожем жилом комплексе в Бруклине.
В книге хватает юмора, а так же несколько социальных и экономических тем поднимает автор  в  романе....Но вот ни стиль, ни сюжет мне не зашли . Криминальная. комедия в духе Тарантино.  Героев много, даже слишком много, на мой взгляд. Буквально домучивала, для меня это просто худшая книга этого года. Каких -то глубоких мыслей там нет. Произведение развлекательного плана на один раз.

What is your name? - Butch - What does it mean? - I'm American, honey. Our names don't mean shit.
“Pulp fiction”

И слетела ко мне в порядке шефской помощи муза необоснованных парадоксов и говорит: чем проще правило, тем сложнее ему следовать. И если, говорит, не так уж актуально, что раскаленной докрасна кочергой можно обжечься, если держать ее голой рукой слишком долго — по причине среднестатистической неактуальности кочерёг, то уж кастрюлю из-под гречки могли бы и СРАЗУ мыть — как наипервейшее условие для долго, счастливо и в один день, например. Или вот: заветы ветхих — не ходите дети в Африку гулять! Никогда, ни разу, ни для кого ничем хорошим такие фиги-финики не заканчивались: не только Танечка и Ванечка, но и доктор Ливингстон, я полагаю, подтвердит. Никакого гадкого Бармалея, охочего до мяса иудео-христианских младенцев, там, рассказывают, давно нет — он подобрел, и на Сенной шавермой торгует (сказки всё это), да и крокодилы-бегемоты и прочие кашалоты пера под злободневным вопросом, но… если вдруг есть у вас потребность от избытка калорий вкусить горьких плодов биологии добра и зла без страховки и комментариев дипломированного нейроэндокринолога — то и гуляйте себе, раз того метафизическое легкомыслие и бесцельная любознательность требуют. А если не требуют? А если Африка не долго-долго по тропинке в сердце тьмы, а тутъ, практически как за окошком альпы, и хочешь я убью соседей — это кто кого ещё, бро? Куда гулять прикажете детям, муза тоже мне, если налево, направо, прямо, в чистом поле сесть негде, коня потеряешь — кругом африка, Ponte City вооот такой вышины и бантустаны соответствующей ширины — там пахнет бараньим жиром, кентуккийскими курами на антидепрессантах, канабиоидами, крупными (малыми тоже) неприятностями и никуда не желающей уходить натурой. Кому не везет в собирательстве, должно же однажды повезти в охоте? Кем ты будешь сегодня: гиеной или тушканчиком? Тсонга, зулу, коса, луговым марийцем? Штош не выходить из комнаты теперь, не совершать ошибку? Из той самой комнаты, где на полу по очереди спять сорок тысяч братьев, а глухонемая бабушка с печки говорит: «Трееевоор! Я думала ты добился успеха!» в поисках своего я . Самая разнузданная экзотика, как водится, - чья-то обрыдлая повседневность, и тот день, когда тебя стошнит от гусениц мопане на завтрак, обед и ужин — он уже сегодня. И завтра. Есть истории, которые невозможно рассказывать нормальным голосом — это почти все истории, гиперреалистичной прозе жизни вообще свойственно мутировать то в лирическую поэзию, то в яростные манифесты, то в заунывные верлибры, вирусы, эросы, то в оды на тезоименитство, то в «Альфа» на африкаанс. Да хоть вот в стендап — новая исповедь (плюс-минус рефлексия-самолюбование). Да, когда облегчение приходит с панчлайном — не худший вариант. Да. Особенно, если до сортира с жирными мухами нужно ещё успеть добежать под проливным африканским дождем.

Тревор Ноа продукт адской молекулярной кухни апартеида — у черной женщины белый ребенок! (дяди спят и тёти) — добился успеха, не переживай бабушка, дедушке Темперансу есть, чем гордиться. А брату Млунгиси — завидовать. А отчиму Нгисаневи — проклинать. Ведь мама Н не зря молилась за тебя неопределимого цвета Иисусу, который мог и не расслышать, если не приходить назойливо к нему домой в комендантский час и не стучать что есть силы, и по заднице сына тоже. Не зря она назвала его Тревором — именем, которое ни хрена не значит и ни к чему не обязывает, чтобы он мог выбрать любой путь. Не худший вариант, совсем не худший — вносить в унылый мидл-классовый лимб, где нет событий, а только инфоповоды, раздражающую струю беззаботного отчаяния. И ездить на жёлтом Ламборгини.
Впрочем, неважно, какого цвета автомобиль, если он чёрный.

Эту книгу надо просто взять и раздать всем на почитать. Всем женщинам. Потому что барьеры – они изнутри. Кто навязывает женщинам депилированные голяшки, ощипанные брови, дизайнерскую (прости господи!) вульву? Да они сами, в первую очередь! "Модные" блогерши-инстаграмщицы, массово вываливающие в соцсети свои "идеальные" от силикона и фотошопа тела, вгоняют обыкновенных нормальных девушек с немодельными пропорциями в испанский стыд и навязывают им чувство неполноценности и неудовлетворения собой. И Мара Олтман бросает вызов неписано провозглашённым барьерам красоты и женственности.

Нет, эта книга не о феминизме, и лифчики тут не сжигают. Феминизм тут тоже имеется, но основная идея книги – это принятие себя. Такой, какая ты есть. Со всеми достоинствами и недостатками. И легко написать о любви к себе, когда ты откормленная протеином силиконовая цаца, но вот когда в тебе росту полтора метра, потливые подмышки и россыпь непрошеных волос по всему телу – это уже превращается в челлендж! И автор с достоинством его выдержала.

В итоге получился искренний, живой и честный разговор по душам, приправленный искрометным юмором. Олтман дотошно отследила путь нынешней "идеальной женщины" сквозь века, от времен древних греков до Фейсбука. И, как оказалось, представительницы прекрасного пола за последнее столетие приобрели не только право работать наравне с мужчинами, но и кучу комплексов и зашоренностей. Как так случилось, что наше общество превратилось в критиков на конвейре отбраковки, жестоко карающих за каждую погрешность/отступление от провозглашённого идеала? И с каких это пор пройтись по улице с небритыми ногами или вспотевшим лицом приравнивается к преступным грехам?

К счастью, не отношу себя к волосатым эвокам, но и мои светлые волоски тоже доставляют немало проблем. Главным образом – в виде смертельной обиды на бритьё в качестве раздражения. Остающееся со мной дольше, чем ощущение сомнительной в данном случае гладкости. Так почему я должна, идя по улице, ловить на себе косые взгляды, как будто я без трусов иду, когда я всего лишь решила оставить свою бедную кожу в покое? Отчего женщин загнали в такие узкие рамки "приемлемости", граничащей со стрессом и дискомфортом, без права выбора?

Удивительно, что люди воображают, будто удаление волос — это выбор, а не культурная потребность. Когда говорят, что это выбор, я отвечаю: попробуйте этого не делать и расскажите, что будет

Об этом нужно говорить, это нужно обсуждать. Тогда – и только тогда! – можно что-то изменить.
Мы не Барби.
Мы не сошли с одного конвейра.
Мы – личности, мы уникальны, и каждая из нас прекрасна именно тем, что она – особенная, существующая в единственном экземпляре.
Нужно просто принять себя такой, какая ты есть. И тогда при подходе к зеркалу в голове будет не рой негатива и самоуничижения, а улыбка и чувство уверенности в себе.

И я верю, что такие книги способны менять мир. Потому что если ничего с этим не делать, то через десяток-два годков обязательным атрибутом женственности впридачу к обскобленному телу станет дизайнерская вагина со стразиками.

Книги обманчивы! Как замечательно, когда обманываешься в лучшую сторону! Абсолютно молчаливое для меня имя автора, бесцветное название, непонятная обложка - и вот я иду мимо книги, даже не читая аннотацию, если бы не жестокая необходимость. Но после прочтения мне вдруг очень захотелось познакомиться с автором, он же главный герой книги. Спросить о личной жизни, с которой у Тревора не заладилось на момент написания книги, поинтересоваться здоровьем мамы и дальнейшей судьбой Абеля, да и просто пожать руку. Потому что Тревор - не по годам мужественный парень (теперь уже по годам мужчина), потому что его история заслуживает не праздного внимания, а сопереживания, потому что его жизнь описывает жизнь всех жителей ЮАР, кто не входит в касту белых и богатых.
Почему читатели в той точке Земли, где они сейчас находятся, должны узнать историю Тревора? Ведь книга переведена на русский язык. Почему же Тревор достоин нашего внимания?
Да, ЮАР настолько далеко от нас находится, что новости о политической и социальной жизни граждан этой страны доходят до нас нечасто, да ещё, думаю, в очень искажённом виде. История Африканских стран - это точно не объект моих интересов (до прочтения этой книги). Слово апартеид очень отдалённо похоже на какой-то режим, Нельсон Мандела как вождь какого-то движения, а чёрный, белый и цветной - всего лишь разные цвета кожи людей, которые все равны перед создателем. Да, это мои скудные познания. Но не важно, каков ваш багаж знаний. Эта книга шокирует вас в любом случае. Потому что не может не шокировать узаконенное режимом гетто; потому что для нас страшно, когда отец и мать, у которых иной цвет кожи, чем у ребёнка, не могут выйти с ним вместе на улицу; потому что дом, строящийся по одной стене на протяжении бесконечности - это дико даже для нас, знакомых с кредитами и ипотекой; потому что выбор домашнего питомца между кошкой и собакой настолько очевиден, что для нас это граничит с дикостью и жестокостью древних племён. Нам важно прочесть эту книгу, также как важно Тревору и его друзьям знать, кто такой Гитлер. Имея такие знания, люди разных культур становятся ближе друг к другу и неизбежно делятся своим горьким опытом выживания в разный период времени. Значит, будет меньше неловких моментов непонимания и неприятия. Тревор и его друг Гитлер так и не поняли, почему их выгнали с вечера по знакомству с разными культурами, где зрителями были евреи. "Танцуй, Гитлер!" - это всего лишь обращение к другу. После такого обращения их выгнали, не объяснив причины. Для африканцев, над образованием которых работали не лучшие учителя и далеко не всегда, Гитлер - даже не фамилия, а европейское имя. Точно также мы мало знаем их кумиров (я говорю не о тех, кто вплотную изучает историю Африки, а о самых обычных обывателях, познающих историю из художественной литературы). Незнание, низкий уровень образования - это то, что отлично разделяет людей. Особенно, если в стране 11 официальных языков. Людям так легко внушить, что они разные, что они перестают замечать, что у всех две руки, две ноги и одна голова. Эта книга написана для того, чтобы разные народы были ближе друг к другу, чтобы люди научились слышать друг друга.
Тревор покорил меня сразу. Его манера рассказывать отличается какой-то свойкостью - кажется, ты сидишь в парке и паренёк излагает тебе свою историю. Тревор родился в 1984 году. Невольно сравниваешь себя с ним - моё детство в эти годы было безоблачным и счастливым по сравнению с ним. Я свободно гуляла не только во дворе, но и принимала наказуемые после попытки самостоятельного изучения города. Тревору же нельзя было выйти даже за калитку. Он так и остался чужим среди своих - не чёрный и не белый. Без цвета, без прав. Но всё-таки было кое-что, что открыло ему дорогу в эту жизнь: любовь мамы. Она в этой книге - главная, и это объяснимо. Она не просто родила сына вопреки установленным законам. Она не сдала его в детдом, что было легко сделать. Она не только кормила и одевала его, что было сделать куда труднее. Мама вложила в него частицу своей мудрости и дальновидности. Этой женщине были не знакомы наши законы, запрещающие за провинности бить ребёнка ремнём. Она знала, что должна дать сыну не только любовь, но и умение жить в жестоком мире. Поэтому поначалу кажущаяся жестокость Патрисии, мамы Тревора, оборачивается не чем иным, как любовью и заботой спустя некоторое время.
Есть ещё одна причина, по которой мне захотелось познакомиться с автором - я хочу пожелать ему удачи во всём. И поблагодарить за книгу - такие произведения делают людей человечными.

Одна из тех книг, отзыв на которую нужно писать сразу, да и то не понятно как :-)

Своеобразная, слегка оригинальная книга. Тут вам и немного мистики. И немного ганстеров, которые делят район между собой. И немного расизма. И немного божественного.

А ещё продажные полцейские и подающий надежду спортсмен. Короче - понамешано.

Действие развивается в 60-х, в чёрном квартале Нью - Йорка. В центре сюжета дьякон, который умер, но который жив. Как так, спросите вы? А вот так, так автор придумал.

И вот бродит этот то ли мёртвый, то ли живой дьякон по району и всем помогает-поучает. О том, что он мёртв и не догадывается. По вечерам беседует с женой, тоже уже умершей. Да не столько беседует, сколько пытается выведать, где та закопала церковные сборы.

Если вы вдруг уже начали переживать за героев этой книги, то спешу вас успокоить. У спортсмена карьера пойдёт в гору, церковные деньгу будут найдены, плохие умрут, а хорошие останутся в живых. Ну, кроме дьякона, тот в конце концов умрёт навсегда.

Мне кажется книга больше подойдёт читателям мужского пола. Но мне тоже было ничего.

Это было очень смешно. Правда. Не столько полезно (хотя конечно полезно), сколько дико смешно.

Обожаю, когда вещи называют своими именами, а о неловких моментах говорят открыто и с юмором. Юмора у Олтман хоть отбавляй, и пишет она очень здорово: просто, весело, остроумно.

Никогда бы не подумала, что читать о волосах на теле, вшах, геморрое, менструации и потных подмышках может быть так увлекательно. Например, Мара Олтман рассказывает историю борьбы со вшами столь захватывающе, что она оказалась поинтереснее иного детектива. В общем, нелегкие жизненные перипетии, возникающие во время попыток примириться и подружиться со своим телом, - это настоящее приключение...

Я думаю, всем знакомо чувство будто твое собственное тело тебя предает: непонятные болячки, всевозможные неприятные физиологические проявления, несоответствие канонам красоты (будь они неладны). И об этом переживают почти все, особенно женщины конечно. Постоянное давление со стороны индустрии красоты, глянцевых журналов и общества, впитавшего искусственно привитые ценности и понятия, вгоняют нас в ужасный стресс и заставляют испытывать невероятное напряжение по поводу своего внешнего вида. И мы готовы идти на большие жертвы, терпеть боль и неудобства, тратить безумные деньги, лишь бы скрыть себя настоящего и соответствовать непонятно кем придуманным стандартам красоты.

Как же хорошо, что есть Мара Олтман и такие замечательные книги! "Тело дрянь" показывает, что все мы переживаем из-за схожих вещей, и как бы говорит: с тобой всё в порядке. Когда вокруг одно сплошное давление, важно окружать себя по-настоящему поддерживающими источниками информации, и эта книга как раз из таких. Возможно, ничего нового вы не узнаете, но терапевтический эффект поддержки получите без сомнения, и в этом главная ценность.

Казалось бы, книга написана по довольно известной схеме. Т.е. более-менее по хронологии, привязанной к ритму жизни автора (он же главный герой) и членов его семьи. Так сказать, детство-отрочество-юность, только в южноафриканском варианте. Уточнение про южноафриканский нюанс важно, потому что ЮАР — не одно из «чёрных» африканских государств типа Нигера, Судана и прочих Конго, и автор в своём повествовании детально и подробно нам это объясняет. Конечно, мы и раньше как бы «знали» о голландском следе и об англо-бурской войне, а затем об эпохе апартеида, но всё равно эти «знания» были только полупустыми словами, без наполнения. А вот с помощью Тревора Ноя знания эти обросли мясом и наполнились кровью. Причём и мясо, и кровь эти не только белых или чёрных, ибо на самом деле расовая картина ЮАР сложна и многообразна. И как точно подмечает автор в тексте — расизм существует и к нему нужно приноравливаться, его нужно учитывать. Даже сейчас, по прошествии нескольких десятилетий «торжества демократии». Кавычу оба слова потому, что автор в книге сумел дать читателю картину истинной реальности, причём как времён апартеида и борьбы за освобождение, так и во времена свободы (без равенства и без братства).

Дальше...

Во время чтения, примерно после освоения 2/3 объёма, явственно всплыло из глубин памяти словечко «Шантарам», всплыло да так и осталось. Уж слишком много пересечений с этой известной дилогией образовалось. Я ж говорю, схема известная и популярная. Однако в этом повествования автор всё же сумел поместить больше социальных смыслов и значений, заключённых в том, что он нам рассказывает и как он это делает, нежели это было в упомянутой дилогии. Я бы даже сказал, что какие-то оттенки от Горького и Короленко здесь можно разглядеть — не просто описания деталей и подробностей общественного устройства в расистском государстве с несколькими расовыми слоями и прослойками, а заострение внимания читателя именно на том, что эти особенности и реалии исходят непосредственно из самой сути государственного устройства ЮАР. И что вся обыденная и общественная жизнь в городах и весях этой страны, все нормы жизни, все обычаи и нравы проистекают именно из этих расово-этнических, религиозных и культурных особенностей и из реалий государственной политики в отношение разных расово-демографических страт. Такова практика жизни, поддерживаемая государственным властным аппаратом.

Однако в последней трети книжного содержания автор кинулся именно в шантарамщину — нас познакомили со способами выживания и даже некоторого процветания в условиях постапартеида, причём помимо общих картин жизни в бедных районах города автор демонстрирует нам свои собственные обстоятельства этого существования. И опять-таки, Тревору Ною хватает ума-разума подвести совершенно конкретные случаи и приёмы выживания к тому обобщению и выводу, что всё это обусловлено именно наследием сброшенного режима.

Ну, а последние главы и вовсе представляют собой рассказ о годах жизни матери Тревора. В принципе, о ней и о семье он много рассказал в основном тексте — о ней конкретно и об особенностях жизни женщин в ЮАР в зависимости от цвета кожи и от того, как именно они строят свою семью (опять же, такие тонкие подробности и неожиданные детали я до этого нигде не встречал). Однако вот в этой концовке он детализируется именно на жизни матери с отчимом Тревора и на том, из чего именно состояла эта совместная «жизнь» — ну понятно, что и побои, и бесправие внутри семьи, и равнодушие органов правопорядка, и… всё это гораздо лучше изложил Тревор Ной.

Таким образом, для меня книга разложилась на три составные части, каждая из которых получила свою оценку: большая часть в районе «очень хорошо», уличные похождения что-то около «весьма удовлетворительно», и заключительный аккорд на твёрдую четырку без растопырки. В итоге, пожалуй, всё-таки округлим до «почти отлично» — это было и просто интересно, и познавательно, и волнительно, и в разумной степени весело, и в сравнении с той книгой, которую называть больше не хочу, гораздо выигрышней.

Спрашивает меня как-то израильская подруга: "Как дела?" Я честно пересказываю местные абсурдные политические неурядицы и каким острием они нацелены на меня лично. "ЭТО АД!" - кричит на меня капсом подруга. "Ад? - серьезно задумываюсь, взвешиваю и оцениваю. - Нет. Это еще не ад".

"Это еще не ад", - говорит Тревор своей книгой. Да, его родители могли попасть в тюрьму за черно-белую любовь. Да, иногда его мать делала вид, что она не его мать, потому что чернокожей женщине запрещено иметь светлого ребенка. Да, он получил немало преференций за то, что был светлее других маленьких негодников, и у него было мало друзей, потому что он не принадлежал ни к черным, ни к белым. Да, однажды мать просто выбросила его из машины на ходу. Но это еще не ад.

К родному аду легко привыкнуть, если жить в нем внутри, а вода (смола) нагревается постепенно. Всегда есть кто-то, кто думает, что настоящий ад начинается вне его круга, а в его круге вполне комфортно.

И несмотря на множество претензий, которые можно выставить книге, мне понравилась именно рутинность ее адка. Это довольно простой и не пафосный текст. Он не кричит капсом, не выдавливает жалость. Он даже кажется довольно позитивным. Если вы отсеете из книги горечь. И если температура вашего котла не слишком далека от Южной Африки.

Вот, например, адок языковой... Чрезвычайно интересная и актуальная тема полилингвизма и актуального существования многоязычия в стране. Нет, здесь вы меня не поймете, мой-то котел кипит и крышку сносит, а у вас так, летняя водичка. Тревор недоволен почти раем в правах "малых" языков, но эту тему развивает слабо. Пары эпизодов с житейскими недоразумениями для полной картины не хватает. Так как же, как одиннадцать официальных языков функционируют вне бытовых неурядиц?! При оформлении документов у чиновников, при школьном образовании?.. А какой вывод предлагает нам автор?.. Много равных языков - это плохо? Все учите английский? Тревор не осмеливается сказать это прямо (непопулярная, недемократическая идея для его аудитории), но мне слышится именно это.

Феминистско-патриархатный котел тоже кипит. Здесь у Тревора настоящая африканская жара. Всё плохо. Домашнее насилие в южной Африке не осуждается. Жизнь в племенах аутентична и далека от западных стандартов. Насколько пофигистично (уважая и разрешая выбор женщины, не желая перетягивать отношения на себя) относится европеец к любимой, настолько адской ее жизнь делает ее второй муж (именно из-за несоответствия гендерных, стереотипных ожиданий).

Надо сказать, образ матери Тревора получился действительно интересным, выпуклым. Она совсем живая. Может быть, не ко времени и не к месту прогрессивная ("она готовила меня жить свободной жизнью задолго до того, как мы узнали, что свобода существует"), а может быть, просто эгоистичная (я хочу так жить, и меня не волнует весь окружающий мир, пусть прогнется он, а не я - и это не совсем прогресс, это особенность личного менталитета).

Личное чистилище во время чтения я пережила из-за перевода и композиции книги. О слабом, искусственном переводе уже писали. А я пожалуюсь на структуру текста. Точнее, ее отсутствие. Ладно, в современных книгах может не быть традиционных завязки, развития, кульминации., а чаще бывает их мешанина. Но текст Тревора представляет собой гомогенный бульон с несколькими неразбавленными острыми компонентами. Эффектное начало с броском из машины - случайный яркий эпизод, не запускающий действие, не нужный для сюжетного поворота (это просто еще одна иллюстрация жизни - стрёмные южноафриканские маршрутки). Выстрел в мать Тревора в конце книги действительно похож на кульминацию, но все же выглядит искусственно, поскольку большая часть книги к этому не приводит. Вся книга - это ровная бессюжетная болтовня - стендап - на тему взросления мальчика, вне хронологии или какой-то системы, случайные воспоминания без художественного сюжета. И кульминацией стало бы... взросление. Какое-то событие, меняющее его сознание. Мне было непонятно, почему одна часть называется "Длительное, трудное, временами трагическое и часто унизительное образование юноши в сердечных делах"? Но особенно я не поняла, почему это название повторяется в другой части, если, по сути, "воспитания юноши в сердечных делах" не происходит. Автор снова и снова повторяет, что у него не было девушки (э-э, был парень? но он об этом не пишет) и приводит единственный эпизод с провалом на школьном балу.

Интересна "дворовая" жизнь южноафриканцев - предпринимательство (ловкачество), креативность молодежи. Подозреваю, автор здесь себя немного убеляет (это каламбур! это каламбур!). Меня умиляет не столько знаменитое "не давай рыбу, научи ловить ее удочкой, а если научил ловить рыбу, то дай и саму удочку", сколько крайне актуальное: "максимальные усилия, приложенные для получения минимального заработка". Тревор понял это. Я вижу вокруг себя много тех, кто не понимает. Я улыбаюсь рассказам об аудиопиратстве, но боюсь, что у западных читателей от такой "свободы" отношения к авторским правам может серьезно закипать. Сочувствую отсутствию у молодежи возможностей роста. Но возможности перехода с разных кругов ада всегда ограничены. Из моего восточноевропейского адка тоже не все легко попадут хотя бы в Среднюю Европу, а ведь издалека кажется, что там райская прохлада.

Нет, жителям разных кругов ада сложно понять друг друга. Как закипает в еврейской школе от имени африканского танцора Гитлера ("Гитлер, давай!"). "Нас так учили, - пожимает плечами писатель Тревор, - нас учили не чувствовать эту боль". Жертвы различных форм дискриминации лелеют собственную боль и унижение, унижая, раня и дискриминируя других. Плевать на это только разного рода агрессорам.

Но Тревор не ноет и не ищет сочувствия, он просто рассказывает, позволяя нам самим примеривать на себя его адок. Он-то к своему привык. Тем более, что и удочку свою он похоже нашел - в стендапе и литературе.
____________________________________________________________

Па-беларуску пякельца...

Пытаецца ў мяне ізраільская сяброўка: "Як справы?" Я чэсна пераказваю мясцовыя абсурдна-палітычныя траблы і якім бокам яны цэляць у маё асабістае. "ГЭТА ПЕКЛА!" - крычыць мне капсам сяброўка. "Пекла? - я недаўменна ўзважваю і прымерваю. - Не. Гэта - яшчэ не пекла".

"Гэта яшчэ не пекла" - адказвае сваёй кнігай Трэвар. Так, яго бацькоў маглі затрымаць і пасадзіць за чорна-белае каханне. Так, часам яго маці рабіла выгляд, што яна не ягоная маці, бо чорнай жанчыне незаконна мець светлае дзіця. Так, ён атрымліваў нямала прэферэнцый за тое, што святлейшы за іншых малых пракуднікаў, і меў замала сяброў, бо не належаў ні да чорных, ні да белых. Так, аднойчы ягоная маці папросту выкінула яго з машыны на хаду. Але гэта яшчэ не пекла.

Да роднага пекла лёгка прызвычаіцца, калі жывеш у ім унутры, а ваду (смалу) награюць паступова. Заўсёды ёсць нехта, хто думае, што менавіта па-за ягоным колам чыстца пачынаецца сапраўднае пекла, а ў яго даволі ўтульна.

І нягледзячы на мноства заўваг, якія можна выставіць кнізе, мне яна спадабалася менавіта будзённасцю чыстца. Яна даволі простая і не пафасная. Не крычыць капсам, не выціскае шкадаванне. Яна нават падаецца даволі пазітыўнай. Ну, тады, калі прасейваеш з кнігі горыч. І калі твой кацёл не размешчаны ажно задужа далёка ад паўднёва-афрыканскага.

Вось, напрыклад, чысцец моўны... Надзвычай цікавая і актуальная тэма полілінгвізму і фактычнага ажыццяўлення шматмоўя ў краіне. Не, тут вы мяне не зразумееце, тут мой кацёл кіпіць і крышку рве, а ў вас летняя вадзічка. Трэвар незадаволены амаль раем у правах невялікіх моваў, але гэтую тэму слаба развівае. Пары эпізодаў з побытавымі непаразуменнямі не хапае для поўнай карціны. Дык як, як адзінаццаць афіцыйных моваў функцыянуюць па-за нязручным побытам?! Пры атрыманні дакументаў ад чыноўнікаў, пры школьнай адукацыі?.. І якую выснову прапануе нам аўтар? Шмат раўнапраўных моваў - гэта дрэнна? Вучыце ўсе ангельскую? Ён не насмельваецца сказаць гэта наўпрост (непапулярная, недэмакратычная для ягонай аўдыторыі ідэя), але мне чуецца менавіта гэта.

Закіпае і феміністычна-патрыярхатны кацёл. Здаецца, тут у Трэвара сапраўдная афрыканская спёка. Усё дрэнна. Хатні гвалт не мае шанцаў на асуджэнне. Жыццё ў плямёнах максімальна аўтэнтычнае і далёкае ад заходніх стандартаў. Наколькі пафігістычна (з павагай да выбару жанчыны, без жадання перацягваць стасункі на сябе) ставіцца да каханай еўрапеец, настолькі пякельным робіць жыццё маці Трэвара яе другі муж менавіта праз несумяшчэнне гендарных (стэрэатыпных) чаканняў.

Пры гэтым вобраз маці Трэвара атрымаўся сапраўды цікавы, пукаты. Яна дапраўды жывая. Магчыма, не да часу і не да месца прагрэсіўная ("она готовила меня жить свободной жизнью задолго до того, как мы узнали, что свобода существует"), магчыма, проста эгаістычная (я хачу жыць так, і мне пофіг на ўвесь свет вакол, няхай ён прагінаецца, а не я - і гэта не зусім прагрэс, гэта асаблівасці асабістага менталітэту).

Уласны чытацкі чысцец я пражыла ад перакладу і кампазіцыі кнігі. Пра слабы штучны пераклад ужо пісалі. А я паскарджуся на структуру тэксту. Дакладней яе адсутнасць. Ладна ўжо, у сучасных кнігах можа не быць традыцыйных завязкі, развіцця, кульмінацыі. Але ўвесь тэкст - гэта фактычна гамагеннае варыва з некалькімі неразваранымі вострымі кампанентамі. Эфектны пачатак - выпадковы яркі эпізод, ён нічога не пачынае, і з яго не вынікае сюжэтны ход (гэта проста ілюстрацыя побыту - стрёмныя паўднёва-афрыканскія маршруткі). Стрэл у маці больш падобны да кульмінацыі, але ўсё роўна выглядае штучна, бо большасць кнігі вяла не да гэтага. Уся кніга - роўная бессюжэтная балбатня - стэндап - на адну тэму сталення хлопчыка, па-за храналогіяй ці нейкай сістэмай, выпадковыя ўспаміны без мастацкай фабулы. Што за назва для часткі "Длительное, трудное, временами трагическое и часто унизительное образование юноши в сердечных делах"? Я не зразумела ні чаму яна паўтараецца, ні што хоча сказаць, калі ў сутнасці "адукацыі юнака ў сардэчных справах" не адбываецца. Ён зноў і зноў паўтарае, што дзяўчыны ў яго не было (эээ, быў хлопец? але пра гэта ён не піша) і прыводзіць адзін выпадак з няўдалым школьным балем.

Цікавы побыт паўднёвых афрыканцаў - прадпрымальніцтва, крэатыўнасць моладзі. Мяне кранае не столькі славутае "не давайце рыбу, навучыце вудзіць рыбу, а калі навучылі вудзіць, дык дайце і саму вуду", колькі надзвычай актуальнае: "максимальные усилия, приложенные для получения минимального заработка". Трэвар гэта ўсвядоміў. Бачу вакол нямала тых, хто не ўсведамляе. Пасміхаюся з аўдыяпірацтва, але баюся, у заходніх чытачоў ад такой вольніцы з аўтарскімі правамі можа сур'ёзна падкіпаць. Выклівае спачуванне адсутнасць магчымасцяў у прафесійным росце. Але магчымасці пераходу з розных узроўняў чыстца заўсёды абмежаваныя. З майго ўсходнееўрапейскага пякельца таксама не кожны ўскараскаецца хоць бы ў цэнтральнаеўрапейскае, а здалёк падаецца, што там райская прахалода.

Не, жыхарам розных колаў чыстца адно аднаго зразумець бывае цяжка. Вось як закіпае ў габрэйскай школе ад імя афрыканскага танцора Гітлер ("Гітлер, давай!"). "Нас так вучылі", паціскае плячыма пісьменнік Трэвар, "нас вучылі так, што нам не баліць". Ахвяры розных дыскрымінацый кунежаць уласны боль і знявагу, зневажаючы, ранячы і дыскрымінуючы іншых. Толькі агрэсарам розных кшталтаў усё адно.

Ммм, Бакли. Знакомая фамилия. Точно, я же читала какую-то его книжку, вроде про табачного лоббиста. Тогда мне понравилось. Так, количество страниц подходит. Корпус. Очень заманчивая обложка. Все ОК, берём!

Президент умер! Президент мёртв! Президента УБИЛИ!
А как бы вы отреагировали на подобные заголовки утренних газет? Будь вы ярым патриотом, или прозападным глобалистом, выросли ли вы в глубинке СССР, или же в самом центре Лос-Анжелеса, уважаете ли вы своего президента, или ненавидите чужого - как можно пропустить такую сенсацию?! Именно на этом и играет Кристофер Бакли.

Прежде чем обсуждать сам сюжет произведения, стоит отметить...

Прежде чем обсуждать сам сюжет произведения, стоит отметить, что автор долго время сам работал в Белом Доме, главным спичрайтером вице-президента Джорджа Буша-старшего, а так же занимал пост руководящего редактора журнала «Esquire». То есть он не по наслышке знает о внутренней структуре американского правительства и прочих сопутствующих моментов. Какому русскому не хочется узнать побольше об изнанке того мира?

Но нет, даже не надейтесь на выдачу государственных тайн США. Действие романа происходит в параллельной реальности, где совсем другой президент, хотя и тот же самый Белый Дом. И вот те на - президент умирает! Да еще в супружеской постели. Рядом с женой. Кого обвиняют? Конечно, ту самую жену, первую леди страны! Пришлепнула мужа-изменника серебряной плевательницей работы Пола Ривера, все ясно. И тут начинается самое интересное - процесс тысячелетия «Соединенные Штаты против Элизабет Макманн». Целые Соединенные Штаты против одной несчастной женщины?!

А кого нанимает в свои защитники жена самого президента Соединенных Штатов? Или все-таки убийца президента? Конечно, лучшего адвоката страны!

Он и Саддама Хусейна смог бы выставить Санта-Клаусом.

Совершенно случайно им оказывается Бойс Бейлор - бывший возлюбленный первой леди, которого она жестоко кинула ради тогда еще будущего президента. Хоть он и таит застарелую обиду на ее поступок, но за дело берется, не решив еще сам для себя, хочет ли проиграть, отомстив ей, или выиграть столь широко освещаемый прессой процесс, тем самым став адвокатом мировой величины. Ловкий уж! Победи их всех! Бойс, мы с тобой!

Надо отдать должное, в сюжете мастерски сплетаются все возможные миры, и выдуманные, и реальные. Бакли добивается этого, озвучивая вполне реальные события и упоминая наших знаменитостей и политических деятелей, при этом не забывая и о своих героях, в том числе из других романов.

Они наняли Ника Нейлора, который когда-то представлял интересы американской табачной промышленности.

Погоди, погоди, это я уже видела. Ну конечно, это же главный герой книги «Здесь курят»! Наполненная, но не перегруженная деталями сюжетная канва приводит нас в зал суда, где и разворачиваются основные события, показывается ход судебного процесса. Доступная для понимания, но менее тонкой от этого не ставшая, сатира на систему правосудия, политическую и адвокатскую деятельность, рекламу и пиар-машину современности. Автор не стесняется в выражениях, используя нецензурные выражения и описывая постельные сцены. Даешь свою Линкольновскую спальню с блэкджеком и шлюхами!
Огромное удовольствие доставляет внимание автора к второстепенным персонажам, будь то любовница президента...

Надев эти очки, Бабетта как бы говорила: «Я испортила зрение, читая подстрочные примечания в журнале „Внешняя политика“».

пришедший на смену умершему политический деятель...

Гарольд Фаркли заставил себя дочитать колонку до конца, ведь даже людям с второразрядными умственными способностями известно, что знать образ мыслей врага — это разумно.

или госпожа заместительница генерального прокурора.

Сэнди Клинтик покрылась сыпью. Кого боги хотят погубить, на того они сперва насылают чесотку.

Резюмируя, я с уверенностью буду советовать этот роман другим. Книгами, где практически с математической точностью отмерены юмор, знаменитости, ирония, секс, сенсационность, сатира, полезные связи, политика, супружеская неверность, человеческая глупость и нечеловеческая изворотливость, да все это остро приправлено адвокатской ловкостью и искренней любовью, - не разбрасываются!

Разбрасываются только серебряными плевательницами работы Пола Ривера. ;-)

Мне неловко писать негативный отзыв на книгу, поднимающую темы бодипозитива и феминизма, ведь обычно я за любую движуху в этом направлении. Я считаю, что не должно существовать «табуированных» тем – уж во всяком случае в сфере телесного. И само тело, и процессы, с ним происходящие – потоотделение, рост волос на ногах, менструации – это никогда и ни при каких обстоятельствах не повод для стыда. Поэтому я рада, что книги на эту тему пишутся и переводятся.

Но одна лишь принадлежность к социально значимой теме не делает произведение хорошим. «Тело дрянь» – это не нон-фикшн, не практическая психология и не книга по медицине, как ее почему-то маркируют. Это многословный, плохо структурированный сборник довольно унылых бессюжетных личных историй и рассуждений автора, не базирующийся ни на чем, кроме ее персонального опыта и упоминаемых по тексту (ничем не подтвержденных и, возможно, нафантазированных) разговоров с какими-то ноунейм экспертами-косметологами или социологами. Кроме того, стилистика текста предполагает, что читателю должно быть смешно, но, к сожалению, юмор там на уровне любительского стендапа в лучшем случае.

И еще я не совсем поняла, как так получилось, что при всей заявленной профеминистской риторике автор умудрилась показать и себя, и транзитивно всех женщин, довольно недалекими созданиями, озабоченными депиляцией и дезодорантами. Можете считать меня снобом, но я, что называется, can't relate ни с автором-героиней, ни с ее описанными в книге подружками. Мне читать это все было просто скучно.

Я очень часто не читаю аннотации к книгам и поэтому, положившись только на название и иногда автора, могу влететь лбом во что угодно. Об этой книге я подумала, что это просто название, типа подтрунивание над отцом или наоборот, острая критика. И поэтому абсолютно не ожидала, что папочка практическим в прямом смысле святой.

Сначала он был пастором лютеранской церкви, а затем перешел в католичество. Причина? Совсем не святая

Мама знала, что мой отец постепенно становился католиком. Что он устал от виноградного сока и ему хотелось вина.

Вам никогда не хотелось узнать, вернее подглядеть, вернее посидеть в кругу семьи пастора? Мне вот всегда, как той кошке, любопытно всё, что отличается от моей жизни.

А жизнь Патриция Локвуд диаметрально противоположна моей. Начать с того, что мой отец совсем не святой, а парнокопытное, но не будем об этом.

Так вот, очень душевно, смешно и тепло, автор нам рассказывает о своей семье.

Забавнейшая книга:-) Я постоянно улыбалась. И не только я. Книга получила Премию Тёрбера (о которой я до этого и не слышала), а вручают её за выдающийся вклад в американский юмор. Но вы понимаете, что американский юмор он такой... не всегда юмор, и уж точно не французский. Не могу сказать, что все шутки были утончёнными, но мне было смешно, а когда я узнала, что это ирландское семейство, вот тогда всё и стало на свои места. Обожаю ирландцев, их жизнерадостность, своеобразие и чувство юмора.

В общем, попробуйте. Не забывайте, что

И улыбайтесь, пока не поздно.

Весь мир боится русских. Весь. Вы знаете, почему русские такие страшные? Да потому  что только русские заставляют Америку думать, прежде чем что-то сделать. 
Из выступления Тревора Ноя о русском акценте.

   Мир нашел новую интеллектуальную игрушку, которая идеально вписывается в формат современных требований к тексту:  быть разбитой  на короткие фрагменты с панчлайном в финале каждого , говорить просто о сложном, смешно о страшном, развлекая просвещать, быть формой социального протеста, с которой можно солидаризоваться, не покидая дивана - литературу стендаперов. Нет, наши пока тормозят, Павлу Воле надо бы подсуетиться, пока пик востребованности не прошел. Но в общемировом срезе все благополучно настолько, что и серьезная литература уже обыграла этот тренд  в трагичном "Как-то лошадь входит в бар" Давида. Гроссмана.

Народно-любимого Фредрика Бакмана представлять не нужно,  рвет чарты "Клуб убийств по четвергам" Ричарда Османа, прошлогодним выбором  читателей Goodreads стала "Полночная библиотека" Мэтта Хейга,. У книги Тревора Ноя под сорок четыре тысячи рецензий на том ресурсе. Справочно: когда самые рейтинговые и ожидаемые книги набирают тыщ по пятнадцать - это уже ВАУ!  Чем он так хорош?

Многим. Начиная с того, что полное название книги звучит, как: "Бесцветный. На самом деле это история про ваше детство". Не всем довелось быть полукровкой в ЮАР времен апартеида и расовой сегрегации, и расти в тяжелой бедности, но детских травм всякий наскребет по сусекам. Стендаперов мы любим за то, что умеют облечь опыт собственного переживания в слова без соплей, многократно намотанных на кулак, воплощая в реальность максиму "человечество смеясь расстается со своим прошлым".

История череды детских обид и унижений, через которые пришлось пройти смышленому, предприимчивому , не склонному к унынию мальчишке, прежде, чем стать  богатым и знаменитым, может стать рассказом о Южно-Африканской республике, ее новейшей истории, особенностях социального устройства, борьбе за расовое равноправие, которая закончилась победой, однако счастья не принесла. Может - о нравах и обычаях жителей бантустанов (примерно то же, что трущобы Мумбая или фавелы Рио-де Жанейро). Может - о несгибаемой воле уме и трудолюбии великой женщины, которая родила и воспитала его.  Может - о том, что учить языки не просто полезно, но необходимо для выживания, особенно тому, кто не был рожден с серебряной ложкой во рту.

Есть по-настоящему сильные книги о жизни в ЮАР, много  превосходящие литературными достоинствами "Бесцветного". Да, я о "Бесчестье" Кутзее и "Пой, даже если не знаешь слов" Мараис. Но общим уровнем оптимизма и дивным ударным финалом, мгновенно изменившим впечатление от книги с "неплохо" на "превосходно" может похвастаться только Тревор Ной - стендаперы умеют завершить выступление панчлайном.

Каково это, когда слова сталкиваются, высекая незримую искру, и становится понятно, что они связаны незримыми узами или хотят пожениться, или вообще всегда были заодно.

Несколько слов о Патриции Локвуд, если вы о ней еще ничего не слышали. Она довольно молода - всего сорок, но известна уже лет двадцать. Она была в шорт-листе Букеровской премии и ее книги переведены больше чем на двадцать языков. Никогда не училась в колледже. Работает в самых разных жанрах: поэт, эссеист, литературный критик, юморист, прозаик - и везде успешна, единственная писательница, чьи фикшн и нонфикшн книги входили в списки десяти лучших книг года по версии NYT. Стала звездой Твиттера, когда это еще не было мейнстримом. Дочь католического священника с четырьмя родными братьями и сестрами.

И вот с этого места подробнее, потому что у католических священников детей не может быть по определению, им предписан целибат. Однако отец Триши пришел в католицизм из лютеранства, уже будучи женатым, получив право на рукоположение от Папы Иоана Павла II и являет собой уникальный пример женатого католического священника. Не будь этого, не было бы и книги "Святой папочка" (Priestdaddy), в которой опыт возвращения с мужем под родительский кров после двенадцати лет самостоятельной жизни перерастает в рассказ о семье, разговор о религии и вере, родине и свободе, и еще примерно тысяче разных вещей, волнующих нас на другом конце света не меньше, чем американцев - на их.

Итак, редкое заболевание глаз мужа Патриции потребовало серьезной послеоперационной реабилитации, на этот период он вынужден был отказаться от работы в журналистике и из-за материальных трудностей молодая семья вернулась в отчий дом. Что, вы понимаете, всегда бывает непросто, а в случае авторитарного отца и самостоятельной, уверенной в себе и уже довольно известной (хотя известность еще не приносит дивидендов в виде гонораров, роялти, покупки прав на экранизацию) дочери - непросто вдвойне. А в случае воспитанной в истовой вере, но впоследствии отошедшей от религии женщины - втройне.

И если прибавить мелкие брызги, вроде обиды за так и не полученное высшее образование - в квадрате. Понять горечь человека, лишенного того сочетания трамплина с подушкой безопасности, которое дает университет может наверно только тот, кому пришлось пробиваться, не имея в анамнезе этой поддержки. Самородку Локвуд с ее тяготеющим к афористичности талантом повезло прийти в Твиттер и стать его звездой на заре возникновения этой соцсети, но в целом необходимость перманентно подтверждать право вхождения в круги, где не самые яркие люди с высшим образованием чувствуют себя дома - это достаточно болезненный опыт.

Рассказ писательницы о родительской семье, в которую пришлось вернуться по необходимости и когда бы не крайний случай - век бы не возвращаться, поначалу полон смешных и забавных колкостей. Вы имеете представление о стиле Патриции Локвуд, если читали книжные обзоры Насти Завозовой (Peggotty в ЖЖ) - смешные, умные, емкие. Вот теперь представьте, что так написана целая книга. На самом деле это суперкруто, проблема для русскоязычного читателя в том, что трудно, почти невозможно приложить к себе реалии детства, взросления, пребывания взрослого не религиозного человека в лоне истово религиозной семьи.

Мы и о православии-то мало чего в этом смысле знаем, хотя некоторое представление могут дать отличные "Маркетолог от Бога" Кати Кокуриной (Лицей-2020) и "Выше ноги от земли" Михаила Турбина (Лицей-2022). Но католичество с его культом Богоматери, обрядовой пышностью, богатым до избыточности изобразительным рядом - сильно отличается и от православия, и от сдержанного англиканства. "Пристдэдди" образец прозы отталкивания от среди и одновременного притяжения к ней, проникнутый жестким темным юмором.

Но важнее все-таки нежность, уважение, благодарность и любовь, к которой приходит в итоге эта язвительно-насмешливая книга.

Роман о расизме в ЮАР прочитался легко, но мысли для отзыва никак не собирались в одну ясную кучу. Пока тормозила, успела в командном чате замучить Странника вопросом об отдельных фразах посреди другого абзаца, повторяющих основную мысль предыдущей главы. Долго мы друг друга не понимали. Заподозрив некачественный скан, я пересмотрела разные файлы книги с нескольких сайтов, повторы есть и там. Наконец, с достигнутым взаимопониманием выяснились реальные повторы фраз курсивом. Страннику они помогали сложить паззл мемуаров Тревора, а мне, читавшей синтезатором, слегка подпортили впечатление о книге. Такой отзвук бравурной американскости, лёгкого слогом, но насыщенного фактами нонфикшена с кучей перефразировок одного и того же. Особенно долго Ной топтался на теме расизма, иногда самоповторяясь, чтобы образованные белые люди (Точно... Нет, ещё недостаточно... Точно, нет, маловато пока... Вот теперь уже точно...) запомнили черты расизма и апартеида. Такая манера изложения напомнила мне книгу Метаксаса, тоже о происходившем в реальности, но только без дополнительных вопросов в конце каждой главы.
Некоторые аналогии Тревора про расизм ёмки и метки. Одну из них, про рыбалку и удочку захотелось расширить дополнением из рецензии nika_8 на "Сон смешного человека" Достоевского. Удивительно, как классик копнул и в сторону самодостаточных "дикарей" и несущих им прогресс "умников". Итак, расширение аналогии. Сидели на деревьях обезьяны, собирали фрукты, птичьи яйца, ловили насекомых. Всё им давала природа, и, как казалось раньше, всего было достаточно. Пришли другие, заставили обезьян спуститься с деревьев к воде, объяснили про калорийность горячего мяса и его полезность для развития мозга, научили ловить рыбу и охотиться. Научить-то научили, показали другую жизнь, а удочки и ружья забрали с собой. Полупрогрессорство напополам с рабством. Обезьяны теперь уже и не дикари, и не белые "умники" с прогрессом наперевес, а что-то среднее. В ЮАР они живут в пригородных посёлках и на истощённых землях ферм, а в Нигерии в Голодной дороге Бена Окри - в хижинах возле леса. Живут, но основной образ жизни мужчин и там, и там - пьянки, драки, хвастовство и иногда работа на белых. С разрушением традиционного уклада что-то глобальное утратили африканцы, безмятежность прямого традиционного пути без суеты и озабоченности пустыми мыслями, как у белого человека. Лень искать, но не знаю точно, привезли ли с собой колонисты алкогольную культуру, или африканцы и до белых гнали пальмовое вино.
Вот и тянутся африканцы к просвещению, а им дают только посмотреть издалека и сбрасывают вниз. Выбиваясь из сил в погоне за лучшей жизнью, вырастают противоречивые люди. Мать Тревора надеется только на Бога и ангелов, ибо в её жизни надёжных мужчин не встречалось, верит в сглаз и порчу. Обеспечивая себя и сына, работает на престижной для женщины народа коса должности секретаря, но чуть что - отдаёт всё заработанное пьянице-мужу на автосервис. После случая с избиением мальчишки у тутового дерева ясно видит характер Абеля, но всё же выходит за него замуж и рожает двоих детей, которых отец не обеспечивает. Когда Абель прогорает с автосервисом, снова платит за него и за новый дом и по-настоящему не может противодействовать мужу.
Сам Тревор уже из другого поколения, почти не связанного с традициями. Он тоже противоречив: сверхобщителен, но без близких друзей; изворотливый и одновременно доверчивый; тщательно составляет планы и прокалывается на мелочах. Доходчиво излагать он умеет, за одну главу рассказал о жизни на районе выпуклей и понятней, чем Габриэл Краузе целой книгой. Правда, до употребления и толкания дури Тревор не опустился, но насмотрелся всякого.
В автобиографии Ноя была одна "захадашная" личность, которую я никак понять не могу, - это швейцарский отец Тревора. Независимый белый, суперотговоркой которого был сверхаргумент "Я скрытен и не терплю контроля над собой". На людях он не расист, открывал рестораны для смешанных, но был поразительно равнодушен к ребёнку, который ходит в обносках и питается собачьими костями. Ах, простите, он делал для сына многое, готовил по воскресеньям его любимые блюда, но встречи становились всё реже и реже. Безусловно, карт-бланш ему дала Патрисия своим заявлением: "Мне от тебя ничего не нужно" и потом заставляла сына благоговеть перед Робертом: "Он выбрал иметь тебя в своей жизни". Ага, сделал великое дело, ответил за свой же поступок. Когда свидания Тревора с отцом затруднились из-за яростного отчима, Роберт просто тупо уехал в Кейптаун на 11 лет, не оставив обратного адреса. Забрать ещё свободную от брака Патрисию из чёрного гетто? Забрать 13-летнего сына в другой город от токсичной семьи? Нет, мы о таких выходах не слышали, это сам Тревор не может к нам, таким скрытным и независимым, приезжать в наш дом, чтобы поесть и помолчать в безопасности. Будто не было других способов повидаться или помочь, если бы Роберт захотел приложить усилия. Короче, отец Тревора - странный, равнодушный пофигист. Есть маленькая надежда на его реабилитацию в моих глазах, возможная помощь Патрисии в покупке дома. Напрямую Тревор об этом не пишет, но понадеяться-то можно...
В целом, хорошая и лёгкая для восприятия информации автобиография, дающая представление о жизни чёрных и цветных в ЮАР в 80-е–2000-е годы.
P.S. Неприятно удивило отношение африканцев к котам, (и как это кошки в Африке ещё не истребились окончательно?), а Тревору просто отзывчивый кот в жизни не попадался (правильно, с таким отношением и не попадётся).
P.P.S. Это страшное слово пиратство, тогда у нас каждый первый преступник. Только мы, олухи, знакомым переписывали фильмы, музыку и книги бесплатно.

В нашей семье ходят шутки, когда мы объявляем Илона Маска самым известным афроамериканцем в мире. Если задуматься, это не так уж и смешно.
Это даже не шутка.

Но оказалось, что я на самом деле знаю Тревора Ноя как парня, который давал урок пения на языке коса на британском панельном шоу QI, которое я большой поклонник. Я имею в виду, что его выступление почти сделало из Сэнди Токсвиг натуралку. Этот эпизод - чистое золото.

Итак, этот парень - южноафриканский комик, специализирующийся на сатире и невозмутимом юморе. Книга представляет собой его автобиографию о том, как он рос «цветным» ребенком во время апартеида и после него, но она построена как стендап-перформанс с бесконечными переходами к кульминационным моментам и некоторыми паузами для смеха публики. В нем также есть множество исторического контекста и размышлений, но в основном он состоит из микрофонных капель. Читать про апартеид чертовски страшно, но этот парень чертовски забавен. Его любимая шутка про то время, когда он (в детстве) гадил на пол в их семейном доме, и им приходилось вызывать священника с кадильницей, чтобы избавиться от запаха. Веселый.

Юмор помогает избавиться от боли. Легче говорить о вещах, которые причиняют нам боль, хотя бы с некоторой иронией, поэтому следует ожидать очень забавной книги о таких ужасах, как апартеид. Конечно, все в книге сосредоточено вокруг парня, который был ребенком чернокожей женщины и белого мужчины, когда межрасовый секс был незаконен, и это замечательный отчет из первых рук обо всех нюансах этого испорченного общества. Тревор также подробно объясняет, что нельзя просто прийти к людям, живущим в сегрегации, и сказать им: у вас есть демократия, делайте все, что хотите. Капитализм хорош для Илона Маска. Не так хорошо для людей, которые не могут найти работу и зарабатывать на жизнь.

Я имею ввиду, книга действительно грустная. Помимо того, что Тревор выделялся в каждом южноафриканском сообществе, он стал жертвой жестоких издевательств и домашнего насилия. В книге есть масса примеров жестокости полиции, для которой есть классное русское слово беспредел. Все это достигает своей кульминации, когда полицейский стреляет из компьютера Тревора прямо в жесткий диск, и обе его карьеры заканчиваются одним выстрелом. Понимаете, Тревор был ди-джеем на вечеринках в блоках по ночам. А днем ​​продавал пиратские копии музыкальных компакт-дисков на, как мы в России это называем, барахолке.

Дорогой Тревор, я надеюсь, ты согласен с тем, что я читаю пиратскую копию твоей книги. Понимаете, у нас в России сыра не так много, как вы, наверное, сказали бы. Ты правильно думаешь? Я распространю слово. Я напишу об этом красочный обзор. Я буду креативным, обещаю! Просто поставь себя на мое место. Я знал, что ты поймешь.

Вероятно, это темы, которые вы ожидаете от книги, написанной кем-то, кто, с нашей точки зрения, черный: расизм, преступность, насилие, бандитская жизнь, жестокость полиции. Не буду врать, это все. Но здесь для меня действительно выделялись две темы. Во-первых, важность образования. Тревор подробно объясняет перекос в школьной системе, где белые дети получили некоторое представление о жизни, возможность сделать выбор, подвергнуть сомнению авторитет и до некоторой степени повысить самооценку, в то время как черные дети не получили ничего, не говоря уже о более глубоких знаниях о мире. Есть одна глава, которая на самом деле очень, очень длинная шутка о мальчике по имени Гитлер. Это очень оскорбительно для МНОГО людей. Должно быть, это был действительно успешный стендап.

Еще одна тема, которая захватила меня в этой книге, - важность знания языков. В Южной Африке 11 официальных языков - это действительно Вавилон - и, не спеша выучив многие из них, Тревор открыл для себя новую глубину человеческих отношений. Языковой барьер - очень мощный инструмент для эффективного разделения и даже вражды между людьми, и тот, кто приложил искренние усилия, чтобы восстановить эти сожженные мосты, заслуживает моего глубочайшего уважения. Автор много размышляет обо всем этом, но я не буду его цитировать, потому что, к сожалению, он делает это очень дрянно (в случае сбоя программного обеспечения для перевода, я хочу уточнить, что дрянный здесь означает плохой, очевидный и немного тупой) .

Но в то же время его внимание к этой теме заставило меня много задуматься о своей внутренней реакции на плохой перевод, в целом да, но в этой книге в частности. Я имею в виду, что люди его читают и любят, не жалуясь. И дело не в том, что переводчик не пробовал - фактических ошибок не было и даже были попытки сделать текст смешным и остроумным. Переводчик даже приложил немало усилий, чтобы объяснить сленговое значение слова «сыр» (здесь оно означает деньги). Но примерно в середине книги она просто вышла из здания. Покидать. Потерял его из виду и прекратил попытки. С этого момента это было дословно. Показательные местоимения и тому подобное. Также были проблемы с редактором, который никогда не удосужился адаптировать формат текста к русскому языку, поэтому у нас не будет нормальной прямой речи, а названия фильмов будут выделены курсивом. Я съеживаюсь. Но опять же - какое мне дело? Почему это так сильно сводит меня с ума?

Наверное, это юмор. Я понимаю, перевод юмора - заноза в заднице. Я имею в виду, что именно сейчас, вместо того, чтобы писать эту чушь, я должен перевести несколько японских мемов примерно 2005 года и сделать их актуальными, забавными и информативными. Боже всемогущий, это сложно. И я ожидаю, что все будут стараться еще больше. Я абсолютно уверен, что эта книга написана красивым красочным языком. Я уверен, это чертовски смешно. Но местами этот перевод просто омерзителен. Это просто отвратительно. Он действительно бесцветный. Если я правильно помню, бесцветный - это японский эвфемизм для обозначения несексуальности, и да, это очень несексуальная книга.

И поскольку люди, по-видимому, этого не видят, я написал этот обзор на английском и перевел его на русский язык с помощью программного обеспечения для перевода, чтобы вы могли почувствовать мою боль.

Но, черт возьми, Google действительно отлично справляется с этим!

Задние зубы у него не росли до девяти лет. Мать вырыла крота, обрубила ему лапки и, нанизав их на нитку как ожерелье, надела на шею малыша. Втирала ему в десны свежие кроличьи мозги. Набивала ему в карманы гремучек, свиные хвосты и, наконец, зубы аллигатора – все тщетно. Пустила пройти по его телу собаку – верное средство, – но собака его укусила и сбежала.

1969, Нью-Йорк, Бруклин. Не белая, относительно благополучная его часть, а та где безденежное отчаянье правило жизнями слишком черных или слишком нищих, чтобы переехать, балбесов. Пожилой мужик, которого все здесь зовут Пиджаком, он и вправду ходит все время в пиджаке, хотя это единственное, что есть в нем респектабельного. В остальном обычный местный алкаш-раздолбай, хотя и дьякон местной церкви. К тому же, слегка тронутый после того, как неожиданно умерла два года назад его жена Хетти - продолжает разговаривать с ней, но не так, как если бы считал живой, а требуя открыть, куда спрятала Рождественскую кассу. Хетти много лет исполняла обязанности казначея их церковной общины, держала кассу, куда прихожане понемногу отчисляли весь год, чтобы на Рождество устроить пир и порадовать детей подарками. В год ее смерти все остались без праздника, потому что касса так и не нашлась. Для щепетильного Пиджака необходимость найти и вернуть эти деньги своего рода идефикс.

И вот, этот дедок, ни с того, ни с сего подходит к Динсу, в прошлом звезде местной бейсбольной команды (которую, к слову, тренировал Пиджак), ныне сколотившему банду пушеров - и стреляет в него. Нет, не убил. отстрелил кусочек уха. Среди бела дня, на глазах у всего района. Что характерно, после он не будет помнить о происшествии, и всякий раз станет удивляться, когда соседи станут говорить, что надо бы скрыться - не полиция загребет, так бандиты замочат, для них наказать стрелявшего в главаря - вопрос криминальной чести. Динс мстить не хочет, он благодарен старому тренеру за то, что разглядел в нем когда-то талант и был единственным, кто возился с ним. А что не вышло стать профессиональным бейсболистом, - так этого и не ждал никто, не бывало такого, чтобы черный парень из бруклинских домов для бедных становился профи. Однако он тут не один: снизу давит "бригада", а сверху есть тот, кто снабжает их товаром для продажи, и этот некто заинтересован в том, чтобы наказать старика, и чтобы все понимали, за что.

Дальнейшие события разворачиваются вокруг этой коллизии, погружая читателя в колоритный мир цветного района конца шестидесятых в стиле отчасти криминального боевика, отчасти черной комедии. Вторая сюжетная линия - поиски спрятанного сокровища предпринимателями из итало-ирландской диаспоры. В прошлом бандиты, ныне эти люди легализовались, ведут свои дела если уж не в белом, то в сером секторе экономики. И вот этот посыл, когда во-многом несовершенная, но в целом создающая более комфортные условия для легального заработка, чем для реализации криминальных схем, система, предполагает такой переход естественным образом: ирландцы с итальянцами начали раньше и первыми ушли от имиджа дебоширов, пьяниц, мафиози; афро- и латиноамериканцы позже, но и они движутся в том же направлении - это "Дьякон Кинг Конг" Джеймса Макбрайда передает предельно точно. Как и то, что люди учатся ладить, преодолевая культурные, национальные, ментальные и расовые различия.

А для меня главной причиной читать стал перевод Сергея Карпова, его работа над книгой - всегда радость открытия. Яркий и сочный язык романа - это отдельное, чтобы не сказать "главное" читательское удовольствие.

Нет никакого нашего квартала, сказала она. Квартал не принадлежит итальянцам. Он никому не принадлежит. В Нью-Йорке королей нет. Только жизнь. Выживание.

В 1969 году по двору бедной многоэтажки в Южном Бруклине шатается престарелый дьякон местного баптистского прихода, носящего странноватое название Церкви Пяти Концов.
Настоящее имя дьякона почти никто не помнит, поэтому большинство называет его Пиджаком (в память о форме юношеской бейсбольной команды, которую он успешно тренировал в прошлом) или Дьяконом Кинг-Конг (за пристрастие к самогонке, которую варит его друг Сосиска и которая способна свалить даже гигантскую гориллу). Пиджак – давний алкоголик, недавно потерял жену, чье остывшее тело выловили (но не утопили!) гангстеры в доках неподалеку, и теперь постоянно спорит с её призраком в безуспешных попытках выяснить, куда делись деньги Рождественского клуба.
Казалось бы, унылая бытовуха без особой надежды на развитие, но книга удивляет.

Когда дьякон в очередной неторопливой проходке по двору достает из кармана пистолет и стреляет в местного наркоторговца Димса на глазах у всей почтенной публики, история раскручивается в неожиданном направлении.
Димс успевает увернуться, и пуля всего лишь отрывает ему ухо, однако последствия действий Пиджака расходятся по воде общины широкими кругами и выходят далеко за рамки обычной поездки в больницу и мести наркомафии. Развернувшаяся в результате трагикомедия затронет пару преступных бизнесов, породит несколько любовных пар, изменит значительное число судеб. И пусть повествование будет скакать от драмы к криминальным авантюрам и от любовной лирики к памфлету о жизни негров и латиносов на периферии Нью-Йорка середины прошлого века, оно так и не превратится в нечто аморфное и непонятное.

У Макбрайда очень сильный авторский голос, и переводчик делает многое, чтобы его передать. Этот голос отлично держит темп и сохраняет теплый юмор даже в самые мрачные моменты, захватывая с первых же страниц и не отпуская до самого конца. Он рассказывает о людях, делающих Нью-Йорк тем, что он есть – конгломератом гангстеров и бизнесменов, странных и бедных, богатых и сумасшедших, пуэрториканцев, афроамериканцев, итальянцев, ирландцев и прочих приезжих всех мастей, захватывающих город ради мечты о лучшей жизни и стремящихся наладить собственное существование не благодаря, а вопреки.
Здесь нет ярко выраженного главного героя, но он и не нужен. Зато есть простые прихожане и обитатели квартала, мелкие мошенники, владельцы винных магазинов, лотерейщики, полицейские и даже красные муравьи-убийцы, без главы о которых этот грандиозный ансамбль персонажей был бы неполным.

Если пытаться подобрать хоть какие-то аналогии, то это сериал "Прослушка", если бы его вдруг решили снять в декорациях плутовского романа.
Похожее сострадание к проблемам "низов", где самым симпатичным может оказаться не рыцарь в белых доспехах, а главный гангстер на районе. Тот же настрой в повествовании, где мир уродлив, но люди изо всех сил стараются выжить при помощи друг друга, воспоминаний, а иногда и бутылки. Примерно такой же выход на универсальные проблемы посредством показа отдельно взятых дел и судеб. И, конечно, некоторая доля фарса во всём происходящем, подкрашенная то напускным простодушием, а то и христианской сентиментальностью.

Последнее, кстати, и побудило меня чуточку снизить оценку книги.
При всём богатстве материала и мастерстве его изложения Макбрайд слегка перегибает с гуманистическим посылом. Его всепрощающая нежность призвана дарить надежду на лучший исход при любом раскладе, стоит только людям прислушаться к себе и друг к другу, но это благословение обманчиво – как наивны любые попытки ожидать схожих прозрений и исцеления от печалей в реальной жизни.
Хотя, если задуматься, разве не на тех же принципах стоят все религии?

Что ж, видать, чтобы понять этот мир, надо хотя бы разок умереть.

Приятного вам шелеста страниц!

В современном обществе принято определять место человека в социуме по его развитию, навыкам, неким моральным качествам, но явно не по цвету кожи или расе. Правда, сие благое и верное правило существует, чаще всего, на бумаге, а в большинстве стран все еще остается расизм.

В данном произведении речь идет о апартеиде в ЮАР. Данная политика расовой сегрегации началась в 1948 году и продолжилась до 1994 года! У этого политического направления было одно правило - белые жили хорошо, а остальные выживали. Белый человек в ЮАР мог рассчитывать на лучшее здравоохранение, работу, образование, место для жилья, всевозможные снисхождения. И самое главное - белый человек всегда мог покинуть страну, где остальная часть людей просто боролась за свою жизнь. Почему? Дело в том, что правительство страны было белого цвета.

Боролись за свое существование, в основном, чернокожие и цветные. Цветные - это особый класс людей, которые родились от смешанных браков, не смотря на законы, которые подобные союзы запрещали. Их презирали чернокожие, а белые относились с неким сочувствием - не хватило немного до белого цвета кожи, до класса нормальных людей.

Именно к группе цветных и относится автор сей книги - его родители нарушили закон. Мать Тревора чернокожая женщина, из племени коса, а отец швейцарец, который работал в ЮАР шеф-поваром, в дорогом ресторане. Когда Тревор родился, то его матери пришлось солгать, что его отец был цветным, иначе ей грозила бы тюрьма, а ребенку детский дом. У мальчика не было нормальной, полной семьи, хотя его отец не отказывался от общения с ним, а наоборот поддерживал. Причина проста - брак означал тюремное заключение для чернокожего партнера, а для белого родителя это был бы большой штраф, скорее всего, но ребенок отправлялся в спец учреждение. Поэтому, даже к своему отцу, герой книги не мог обращаться на людях, как к родителю.

Жизнь Тревора началась с "преступления" его родителей, потом криминальная составляющая прочно вошла в его быт, но иначе нельзя было выжить. С детства парень учиться хитрить, приспосабливаться, уже со школы он начинает свой маленький бизнес - приносит еду из столовой, для тех у кого есть деньги, и получает за это процент. Далее, идет торговля пиратской музыкой и разные иные, иногда, рисковые предприятия.

Но больше всего,в этой книге, меня поразила его мать - Патрисия. Это женщина-кремень, которая добилась многого сама и помогла сыну не превратиться в пьяницу или вора, а хорошо зарабатывать себе на жизнь, и даже путешествовать по миру (Тревор Ноа стал актером). Она, к удивлению, своей бедной семьи, не собиралась быть просто домохозяйкой или работать служанкой у белых господ. Патрисия закончила курсы машинистки и смогла устроиться работать в фирму, получая неплохую зарплату. Истинно верующая христианка, с крутым нравом, храбрая и идущая к цели напролом - именно такой предстает мама Тревора.
Читать эту биографию было интересно, но все же, чувство возмущения довольно часто одолевало меня. Это происходило, когда ярко и четко давались эпизоды, где были жестокие сцены на расовой почве, кстати, и не только между черными и белыми, но и между представителями разных племен.

Легкий стиль повествования, иногда встречающийся юмор, довольно важная тема расового неравенства - все это сделало произведение интересным, в некоторой степени поучительным. Надо помнить о реальных ужасах расового разделения и стараться их избегать.

Как вам эта шикарная обложка и не менее шикарная аннотация к книге? Вот и я не прошла мимо. Пока читала, где-то похихикивала, где-то смеялась, местами ржала, как лошадь, ну а, в парочке моментов, просто орала в голосину. Читала, и в каждой строчке узнавала себя.

Порой девушки так сильно зациклены на том, как они выглядят в глазах окружающих, что объявляют войну самому дорогому, что у них есть - своему телу. Мы слишком восприимчивы к информации вокруг, которая твердит, что мы недостаточно красивые, недостаточно стройные, недостаточно женственные... Пора начинать бороться с этими глупыми стереотипами и чаще проявлять свою индивидуальность. В женском теле все прекрасно и на любую вашу особенность найдётся свой любитель. Но самым главным вашим "любителем" должны быть вы сами.

Мне бы очень хотелось, чтобы эту книгу прочла каждая девушка. Не только для поднятия настроения, но и для переоценки идеалов красоты, которые навязывает нам общество. Стремитесь только к тому, что сделает вас по-настоящему счастливой, и не оглядывайтесь на мнение окружающих. Ну и, самое главное, читайте правильные книги. «Тело дрянь» как раз из этой категории. Советую всем.

Осмысление всякой идеи проходит стадии, сопоставимые со стадиями принятия потери – отрицания, злости, сделки, депрессии и принятия. В каком-то смысле именно психологическую смерть каких-то своих убеждений и нужно пройти, прежде чем по-настоящему понять что-то новое. Раньше я очень злилась, когда слышала:
- Я не феминистка, что вы я не такая!
- Я не феминистка, но… И вообще мужчин тоже угнетают!
- Я феминистка, но не такая, я правильная!
- Я феминистка, но какая? И как вообще дальше жить? Что делать и кто виноват?
- Я феминистка! Я такая! Вот пруфы, сестра.
Теперь я уже не злюсь (ну ладно, иногда еще злюсь, очень уж раздражают эти штампы:) Но гораздо больше времени на 4 стадии занимает чтение. Я решила весь этот год посвятить изучению мат.части, чтобы наконец понять для себя, что для меня феминизм, за что и с чем я готова и буду бороться в своей жизни?
Одним из таких не однозначных вопросов является для меня бодипозитив. Я словами поддержу любую женщину, которая его исповедует, но при этом сама все еще скребу ноги и подмышки, выщипываю брови и опасаюсь верблюжьего копыта (в книге используется сочетание верблюжья лапка, но в моем школьном детстве было именно копыто) и в страшном сне не могу представить, чтобы я пошла на нудистский пляж. Лицемерка ли я, что означает принятие своего тела, откуда вообще взялись принятые сейчас за норму практики и запреты?
Мара Олтман простым языком и на примере себя и своих близких, но с привлечением различных экспертов проводит журналистское расследование этих вопросов. «Миф о красоте. Стереотипы против женщин» Наоми Вульф все еще остается на недостижимой высоте, но преимущество этой книги в ее современности. Все же с 90-х годов мир не стоял на месте. Книга поделена на главы, каждая из которых посвящена какому-то физическому аспекту, о чем обычно стыдно говорить. На мой взгляд главы о вшах, бородавках и пупке можно смело пропустить, ничего нового и интересного там нет. Зато очень для меня были интересна глава о том, что мы, оказывается совершенно не представляем, как выглядим на самом деле. И это при том, что эволюцией наш мозг развит именно на распознавание лиц! Но то, что мы видим в зеркале – это зеркальное отражение (казалось бы, очевидный факт, но я никогда об этом не думала раньше:), а не то, как нас видят другие. Более того - большая часть людей воображает себя более красивыми, чем они есть (за исключением людей с очень заниженной самооценкой). А еще большая часть людей при взгляде в зеркало делает так называемое зеркальное лицо – гримассу, которая якобы делает человека красивее. Брат зеркального лица – «утиное» лицо на селфи.
Самая приятная для меня глава книги оказалась про зад:) Потому что оказалось, что мои пропорции, которые часто критиковали за пышность, но в то же время были у мужчин очень популярны – это то, что нужно. Оказывается, и это эволюционный механизм, который не так просто запретить какой-то моде. Если отношение талии к бедрам женщины составляет 0,72 (хоть в чем-то я идеальна, ура!), то она скорее всего фертильна и ее дети будут умны. А значит имеют больший шанс на выживание с точки зрения природы. Казалось бы, причем тут попа и ум будущего малыша? Оказывается, у пышной попки (не накачанной, а именно немного полноватой) есть особый жир, который рассасывается только в последнем триместре беременности и дает малышу особые жирные кислоты для развития мозга! На фоне этого факта еще более устрашающе выглядит похудательный прессинг и борьба с целлюлитом, так можно нацию тупых нарожать!
Есть и шокирующие факты. Вы знали, что в США вторая по популярности операция - это изменение или удаление малых половых губ? Для меня это уже вообще трындец, пишем про Африку про удаление клитора и прочие ужасы, но женщины в развитой стране платят деньги, чтобы быть похожими на кукол с гладкой промежностью. И это подается как их выбор и не только не осуждается, но и сами хирурги уважаемые богатые люди:(
Я узнала много нового и интересного, книгу рекомендую всем женщинам, хотя стиль авторки порой меня раздражал и хотелось больше мнения экспертов, а не рассказов о ее семье и муже.

Одним сентябрьским днем 1968 года старый, не бывающий трезвым дьякон по прозвищу Пиджак подписал себе смертный приговор, когда вышел на улицу, ткнул старый пистолет в лицо местного наркодилера и спустил курок.

Так начинается этот роман и, читая первые страницы, невозможно представить, во что выльется история. Сообщество Коз-Хаусес тесно связано, и пьяный поступок Пиджака запустил целую вереницу событий. Многие видели, как дьякон шаткой походкой подошел к дилеру Димсу. Странно, что он решил застрелить пацана, которого буквально вырастил. Как сказал его сосед, Доминик Лефлер: «Всегда знал, что старина Пиджак совершит в жизни хоть что-нибудь великое».

Люди зависят друг от друга, они вместе ходят в церковь, любуясь на грубо раскрашенного черного Иисуса на стене, вместе получают бесплатный сыр раз в месяц, борются с муравьями, делают ставки и всегда стоят за своих.

И, начав с необычного (но классного!) ракурса, Макбрайд рассказывает о том, чем жила и дышала Коз-Хаусес, на которой итальянская мафия спокойно соседствует с афроамериканцами, приехавшим в поисках лучшей жизни десятки лет назад. И рассказывает чертовски сочно и здорово:

«Конечно, в Козе на Марш Муравьев никто не обращал особого внимания. Они стали мелкой неурядицей в жилпроектах, где 3500 черных и латиноамериканских обитателей утрамбовали свои мечты, кошмары, кошек, собак, черепашек, морских свинок, пасхальных кур, детей, родителей и двоюродных сестер с двойными подбородками из Пуэрто-Рико, Бирмингема и Барбадоса в двести пятьдесят шесть крошечных квартир, существуя под игом феерически коррумпированного нью-йоркского жилхозяйства, которое за квартплату в 43 доллара в месяц плевать хотело, живи они, мертвы ли, срут ли кровью или разгуливают босыми, коли они не названивают в бруклинский офис с претензиями».

Об этой книге не просто рассказывать, это все равно, что пытаться пересказать фильм Тарантино, не растеряв при этом обаяния истории — слова останутся, а краски — нет. Здесь наркоманы, нищие, преступники, алкоголики, наемные убийцы и мафиозные боссы, уставшие от работы копы и барыги хотят одного и того же — что-бы их кто-нибудь любил.

Книга оставляет после себя удивительно светлое послевкусие, возможно, как раз потому, что жители Козы не считают свою жизнь плохой или грязной. Она такая, какая есть, и они умеют получать от нее удовольствие.

Сатира? Политическая сатира? Хм... интересно. Моё сердце требовало книги занимательной и развлекательной и получило её. Роман попал в яблочко. Книга была прочитана за два дня с огрооооомным удовольствием. Но писать впечатление от книги, которая смешила, удивляла, поражала неожиданными поворотами, блестящими диалогами, хитроумной и виртуозной работой адвоката, непросто. Хочется просто восторгаться и восхищаться.

"Он же президент Соединенных Штатов. А они постоянно встают среди ночи, чтоб мир спасать". Однажды ночью Кен Макманн – герой войны и президент Америки, спасал мир. Он вернулся в спальню к жене и по его виду она поняла в чьей постели решался очередной мировой кризис. В ход пошли тяжёлые предметы. Самая тяжёлая оказалась плевательница с клеймом Пола Ривира, которое отпечаталось на лбу президента. А по утру он не проснулся. Как вы думаете кого обвинили в смерти президента? Конечно, первую леди. Во всём виновата Элизабет Тайлер Макманн и плевательница. На помощь Бет приходит первая любовь и по совместительству лев американской адвокатуры - Бойс Бейлор (Наглец Бейлор). И тут так всё закрутилось, что любо-дорого посмотреть. Сенсации, политические разоблачения, неприятности, происходящие с Элизабет Макманн, Бойсом Бейлором, Бабеттой Ван Анкой и другими. Идёт процесс тысячелетия: репутации тонут и всплывают, чёрное становится белым, белое чёрным, необдуманный шаг может привести к проигрышу дела или наоборот к предвыборной компании. Многое зависит от впечатления на присяжных и избирателей.

Отмечу некоторые правила Бойса Бейлора:

1. "— В торговле недвижимостью главное — район, район, район. В судебном разбирательстве — впечатление, впечатление, впечатление."

2. "Бойс с детства усвоил одно важное правило: проси гораздо больше, чем нужно, и в конце концов получишь то, чего хочешь."

3. "Бойс уяснил себе, что, если хочешь победить, победить любой ценой, нужно отключить пульт управления совестью у себя в душе. Заодно сэкономишь энергию."

4. "Первый Бойсов закон превращения научных доказательств в несостоятельные гласил: нужно сделать их скучными и раздражающими."

5. "Правило действовало безотказно: прощай врагов своих. Это их чертовски бесит."

А ещё у Бейлора было секретное оружие - анализатор реакции присяжного в реальном времени. Может звучит странно, но очень убедительны результаты работы АРПРВ.

Роман увлекает с первых страниц лёгким слогом, блестящей иронией над великими мира сего и над обычными людьми. Чтобы не заскучать далее на помощь приходят неожиданные повороты сюжета, рояли в кустах и боги из машины и всего этого так много, что книга превращается не в описание процесса тысячелетия, а в описание процесса абсурда.

P. S. "Пока что написано около тридцати восьми книг о процессе, шестнадцать из них — присяжными. По общему мнению, наименее нудной является книжка «Присяжный номер восемнадцать»."

Я планировала от души посмеяться, читая книгу, доверившись количеству положительных отзывов на Амазон. Но не случилось.

Книга поделена на две части: первая представляет из себя сборник рассказов о взрослении автора, которые критики назвали анекдотами; во второй части рассказывается о жизни Седариса во Франции и том, как он учил французский язык.

Я не нахожу тонкого очарования в сальных и плоских шутках. Читать о навязчивых отступлениях об ориентации автора (ну не в каждом же почти рассказе!) и шутках на тему религии было не смешно. Возможно, ситуацию бы спас язык (хотя вряд ли), но он здесь ужасен - сух, как как потрескавшаяся земля в сезон бездождья. В книге ощущаются моменты, где читатель должен выдержать паузу и разразиться лошадиным смехом, но это самое тыканье автора в то, где нужно смеяться, никак не вяжется с моим пониманием качественного юмора, где шутки должны появляться там, где их совсем не ждёшь. В некоторых рассказах юмор достигал пика цинизма и книгу хотелось захлопнуть.

Даже если опустить юмористический компонент и читать рассказы ради их содержательной стороны и настроения, ничего не выйдет. Язык губит всё. Герои губят всё. Сюжет губит всё. Как можно улыбаясь читать о том, как Девид (он же автор), став учителем, махнув по-братски рукой, говорит своим студентам что-то вроде: "А, курите на здоровье, можете прям в классе"? Ситуация из собственного детства Седариса, в которой учитель сознательно, зная о проблеме мальчика, вынуждает его заговорить и в лицо смеётся над ним из-за шепелявости, тоже не выглядит забавной.

На этом заканчиваю знакомство с автором.

Только представьте, что книга входит в 100 книг, которые нужно успеть прочитать за свою жизнь - по версии Amazon.

Женщин и так вечно стыдят за то, что они не соответствуют недостижимым физическим стандартам. Неужели нужно стыдить еще и за то, что они изо всех сил все же пытаются их достичь?

Это в какой-то мере сложно, оценивать книги не только по идее, но и по исполнению.

У меня нет претензий к бодипозитиву как таковому, я поддерживаю его всецело, даже то, что часто называют перегибом. Идея отвалить от чужих тел и принять свое — классная, даже если речь идет о чем-то, что "ну это уж слишком!!" (типа, люби себя, но пожалуйста, без волос на ногах!!). Мне также понравилась глубина проработки темы: Олтман берет какой-нибудь недостаток, о котором не принято говорить, и исследует его со всех сторон, обращаясь к специалистам. Так, здесь можно найти историю пота и то, как корпорации решили нажиться на женских комплексах, причем много раз. Это действительно помогает переосмыслить некоторые вещи, в том числе свой комфорт.

Почему 3,5? Это оценка настолько субъективная, что смысла можно не искать. Дело вот в чем: половина информации в книге была мне знакома, и поэтому читать было иногда скучновато. Также не все темы в принципе цепляют, с какими-то я не сталкивалась, а о наболевшем читать всегда интереснее. Есть мелкие огрехи для меня лично в стиле написания, глаз цеплялся за редкие кривые фразы. Но в целом — придирки и вкусовщина. Это не отменяет того факта, что книга классная, полезная и чуть промывает мозг от навязанной ерунды.

Хорошая книга, если нужно избавиться от комплексов или по крайней мере осознать, что проблемы есть не только у тебя. По ощущениям похоже на разговор с подружкой: не с каждым знакомым можно обсудить проблемы ПМС или вшей + эффект после прочтения/разговора успокаивающий.

Структурно книга выстроена следующим образом: автор начинает с описания проблемы и своих тревог по этому поводу, дальше она пытается найти эксперта по вопросу и поговорить с ним, а заканчивается всё обычно выводом в духе «я всё равно хороша, и жизнь тоже». Глубоких проработок вопросов и исследований тут не найти, разговоры с экспертами тоже смахивают на беседы с подружками, которые просто побольше твоего знают о проблеме, но читать всё равно приятно. Слог мне понравился, юмор тоже, к тому же иногда радостно осознавать, что не ты одна маешься со всеми «прелестями» этой жизни.