Истории, связанные с книгой Повести. Рассказы (сборник)

Я бы никогда не стала бы писать историю об этой книге, если бы не вспомнила то, что рассказала мне приятельница о своей тёте. Тридцать с лишним лет она была замужем. Вышла за своего Николая по большой любви. Двух детей родили. Вот только бил он её и гулял по чёрному. Но не разводилась - не принято было. Да и детей без отца стыдно было оставлять. Шло время. Дети росли, они с мужем старились. Внуки появились. И вдруг — инфаркт и смерть мужа. Трудно было. Горько. Но — пережила. Выдержала. И вдруг... Как в культовом фильме — "знакомиться надо на кладбищах..." Познакомились. Подружились. Стали общаться. Полюбили друг друга и сошлись. Дети и с…

...Ну вот опять кто-то выбросил книги к помойке. Оказались там и "Казаки" Льва Толстого, изданные в 1953-м. Не читал этой книги, теперь почитаю.

Пока читала, все вспоминалось, как Флоровский называл Толстого - "религиозно бездарным". А Шевкунов говорит, что Толстой, несомненно, великий писатель, но в творил полную чепуху в религиозной области. И невозможно не заметить, какая бездонная разница между произведениями, написанными под воздействием впечатлений от некоего явления, от "жизни", и произведениями, написанными для иллюстрации собственных идей. В первом случае поражает глубина и неисчислимось граней, - во втором получается одно сплошное "бубубу", и "Семейное счастье", к несчастью, из таких: плоское, неубедительное, перекошено-однобокое; автор, как бычок на привязи, все ходит и…

Решил я приобщиться к пешему туризму. В качестве первого похода выбрал Северный Урал, поехал один. Получал такие же письма. Ощущение от гор, тайги точно как по тексту. Ощущения и выводы совпадают.

В рассказе довольно много устаревших слов, поэтому периодически лез в интернеты. Вот кое-что из находок (и это не считая того, к чему он сам оставил примечания): полоток - половина засушенной, солёной или копчёной птицы, рыбы; живая грамота - (возможно) по старой памяти; тютюн - табак, дымное зелье, ядовитое зелье; ноговицы - либо вид обуви, закрывающей голени, без ступни, либо чулки из толстой шерсти, из фетра, которые носили на Кавказе, Кубани; чувяки - мягкая кожаная обувь без каблуков, распространённая на Кавказе и в Крыму; так же называют вообще мягкие открытые туфли без каблуков; натруска - портативная пороховница; и т. д. Но наконец…

«Набег» – рассказ впервые опубликован в журнале «Современник», 1853, № 3, с подписью «Л. Н.». В основе рассказа – реальное событие, набег на аул горцев, участником которого летом 1851 года стал Л. Н. Толстой. Многие из персонажей «Набега» имеют реальных прототипов. Так, образ капитана Хлопова навеян писателю фигурой сослуживца Хилковского. «…Старый капитан Хилковский, из уральских казаков, – старый солдат, простой, но благородный, храбрый и добрый», – писал Толстой 22 июня 1851 года Т. А. Ергольской (т. 59, с. 105). Сослуживец Л. Н. Толстого, молодой прапорщик Буемский послужил «основой» для образа Аланина. В Розенкранце без труда можно…

... или даже тридцать пять. Впечатление, произведенное тогда, помню до сих пор - сильное впечатление. Казалось, что это так неизбывно глубоко, буквально таинство на стыке жизни и смерти. Нынче прочла и вижу, что это не только не глубоко, но даже мелко. Толстой собирает конструкцию из иллюстраций к своим убеждениям. Крестьянин Герасим - хороший, жалеющий, понимающий; высший круг, все окружение Ивана Ильича - сплошь бездушные, не знающие с какого бока подойти к умирающему, и у самого-то у него была такая пустая-препустая жизнь. И то, что главный герой - судья (который оказывается сам судим неведомым судом), и то, что заболевает он в момент…

И чем человек лучше, тем с большим отчаянием принимает он то, что нехорош. Был бы Иртеньев чуть поплоше, стал бы он так маяться - жил бы себе, как тот дядюшка, да еще и с удовольствием в старости вспоминал грехи молодости. Но все же погубила Иртеньева не похоть, а гордыня. Он ведь искренно был уверен, что хорош, что не дурной совершает поступок, а - "для здоровья"; он и бился потом не за то, чтобы грех победить, а чтобы хорошим остаться для себя и других людей. Он и открыл-то свою стыдную тайну именно дяде потому, что точно знал: этот не осудит, не станет "плохим" считать. Он даже мысли не допускал, что плох. Оттого и не сдюжил - гордому…