Цитаты из книги Жизнь без Карло. Музыка для экзальтированных старцев

«Он мог бы выпить море, но ему жалко тех жителей, что живут по его берегам, хотя он и не помнит, как они, эти жители, выглядят и зачем им это море нужно. Да и сами жители этого не знают.»

Потому что на самом деле я и есть идиотский дебил, вынужденный всю жизнь изображать из себя вменяемого члена вашего не менее идиотского человеческого общества.

До Белоруссии двенадцать километров, и все знают, что страшее места, чем Белоруссия нет. Ничего там нет: ни оппозиции, ни свободы слова, ни передастии, ни прогрессивного искусства, ни макдональца, и вообще ничего, что бы не правилось заскорузлому Батьке с фальшивым начесом на лысине.

Для того чтобы полагать себя хоть немного путешественником, нужно любить дорогу. То есть не считать её досадной помехой на пути к ожидающему в конце её счастию, но помнить всегда, что именно дорога и есть самая главная часть любого путешествия.

Готовы ли вы пожертвовать за возможность сдавать излишки вашей сельскохозяйственной продукции драгоценной возможностью п*здеть все, что вам придет в голову? И это при том, что вам никогда, вы слышите, никогда не позволят пройти по центральной улице города Минска в разноцветных колготках.

Педагогика - это такое занятие, которое накладывает на человека такой нестираемый отпечаток, что его заметно даже с десяти метров в сумерках. Это вообще такое свойство у всех сильных профессий: врачей, депутатов, менеджеров среднего звена и так далее. Главным качеством учителей, в частности, является укрупнение…

А потом он подумал, что после смерти у него уже не будет головы и думать будет нечем. Ну и успокоился.

А вот еще интересно. Если высадить желтенькие цветочки по зеленой траве на площади в полгектара, так, чтобы получилось слово Х*Й, смогут ли его прочесть в безоблачную погоду пассакжиры пролетающих над нашим домом самолетов? А то ведь я как-то уже позабыл, что когда-то был создан на радость людям.

<...> в те времена я, как и практически все закончившие десятилетку идиоты, был ярым антисоветчиком и кухонным революционером: замирая от гибельного восторга, я, пока особист шебуршал в библиотеке газетами, читал у себя в художке роман-газету шестьдесят четвёртого года с произведением запрещённого до самой последней…