Русская классика — рецензии — стр. 6

Я люблю книги, которые не пытаются спасать.

«Морфий» — как раз такая.

Она не делает вид, что всё можно исправить, если просто «взять себя в руки».

Булгаков не приукрашивает. Он показывает, как человек уходит — не сразу, а по капле.

И в этом — правда, от которой мерзко и не оторваться.

Я читаю и будто чувствую, как в вену медленно входит тишина.

Герой теряет контроль, друзей, свет. Но больше всего — себя.

И, знаете, я бы не назвала его слабым.

Он просто не видел другого выхода.

Это, может, и самое страшное: когда ты не видишь выхода, кроме того, что тебя уничтожает, но хотя бы ненадолго делает не больно.

Мне близка эта тема.

Когда твои чувства слишком громкие, когда всё внутри либо горит, либо проваливается в ледяную яму, ты ищешь анестезию.

Иногда — в искусстве.

Иногда — в теле другого человека.

Иногда…

Лев Толстой в своем романе «Анна Каренина» искусно переплетает две параллельные сюжетные линии, каждая из которых отражает разные аспекты человеческой жизни и общества.

Первая линия посвящена Анне Карениной, замужней женщине, чей роман с молодым офицером Алексеем Вронским становится причиной глубокого внутреннего конфликта. Анна разрывается между долгом перед мужем и сыном и своими чувствами к Вронскому. Ее трагедия заключается в невозможности примирить страсть и социальные нормы, что приводит к трагической развязке.

Вторая линия сосредоточена на Константине Левине, молодом помещике, который стремится найти смысл жизни и свое место в мире. Левин проходит путь от разочарования в городской жизни до обретения счастья в деревенской среде, в браке с Кити Щербацкой и заботе о земле. Его…

Островский пишет, будто у него под ногтями — грязь от всех этих «тёмных царств», а в сердце — молнии.

Я читаю «Грозу» и вижу не Катерину, а всех нас — девушек, которым не дали слова. Или дали, но потом сказали: «Громко. Неуместно. Слишком».

И эта её последняя фраза — «Скоро я вас всех покину…» — звучит, как шёпот с обрыва. Не истерика. Не слабость. А протест.

Катерина не сумасшедшая. Она просто не смогла жить в клетке.

А я её понимаю.

Потому что если меня запереть и заставить играть роль покорной, я тоже захочу броситься в Волгу.

И дело не в любви. А в том, что никто не слушает, что ты хочешь. Все только говорят, какой ты должна быть.

«Бесприданница» — другая боль. Там всё тихо. Грязно. Задушено.

Лариса — не героиня. Её никто не собирался спасать. Она — вещь, и все ведут себя с ней, как с…

Гоголь — это не просто писатель. Это тот, кто вглядывается в бездну и, кажется, шепчет ей на ухо.

Я читала «Мертвые души» и чувствовала, как воздух вокруг становится вязким.

В этой книге нет живых — только тела, мечтающие, спящие, жадные, притворяющиеся.

И Чичиков, который скупает мертвецов, сам при этом живее всех остальных.

Мне нравится эта книга, потому что в ней нет желания понравиться.

В ней — желание вывернуть всё наружу.

Показать, как люди прячутся за манерами, статусами, речами, а внутри у них — пустота.

Такая же, как у тех, кого Чичиков покупает.

Иногда я чувствую себя на его месте.

Иду по миру, и всё будто неживое.

Люди говорят, улыбаются, покупают кофе, любят.

А ты смотришь и думаешь: «А есть ли кто-то настоящий? Или я тоже — мёртвая душа?»

Гоголь гениально ироничен.

Он не просто…

Знаете, я читаю «Обломова» и чувствую, как время уходит сквозь пальцы.

Не потому, что я теряю его, а потому что он — Обломов — теряет всё.

И ему, кажется, нормально.

Мне — нет.

Это хорошо написанная книга. Правда.

Гончаров — мастер в деталях, в замедлении, в описаниях, которые тянутся, как вязкая тоска по кому-то, кого ты уже давно потерял.

Я понимаю, зачем он написал Обломова.

Он — как символ: человек, который так боится жить, что выбирает не жить вовсе.

Это грустно. Это правда. Это немного слишком.

Как лежать в тёплой ванне слишком долго, пока вода не остынет и не станет зябкой.

Я не злюсь на Обломова. Я злюсь на мир, в котором люди как он могут так раствориться — в халате, в страхах, в прошлом.

Злюсь, потому что боюсь быть на него похожей.

Боюсь однажды не встать.

Боюсь однажды сказать себе: «А…

Эта история повторится вновь и вновь бессчётное количество раз. Она любит того, кто к ней довольно равнодушен. Её же всем своим романтическим и пылким сердцем любит другой, который для нее удобный друг, который лучше во всем, чем первый...  Кого же выберет она? Ответ очевиден.

Но любит ли кто-то из героев? Или же под любовью они понимают свои инфантильные и скоропалительные фантазии и мечтания? А может это просто стремление сбежать из под надзора бабушки?

Довольно ёмкое произведение для вдумчивого чтения. Здесь и эмоциональное состояние героев, и разное понимание любви (так просто, как-нибудь), сомнения, поспешные выводы, мимолетное счастье ложных надежд и, конечно, женская расчетливость (письмо уже приготовлено)

"Три девочки" – простое название, но вызывает любопытство, что же спрятано за ним. История одноклассниц, подружек, а может сестер? Что им уготовано? Весёлая, полная приключений сказка или пронзительная драма, способная вызвать поток слез? Эти и многие другие вопросы возникли в голове перед началом чтения.

Повесть рассказывает о трёх девочках - подружках, которым пришлось пройти через крайне сложное испытание, не каждый взрослый способный выдержать. Все начиналось мирно, весело, наивно. Наташа с семьёй переезжает в коммунальную квартиру, где знакомится с двумя другими девочками - Катей и Люсей. Девочки ещё маленькие...Но тут я призадумалась: 11-12 лет, можно ли ещё называть их детьми или это барышни, уже одной ногой вступившие во взрослую жизнь? Автор выстраивает повествование таким…

Недотыкомка - восторг. Придумать и так описать это нечто - кроме восхищения ничего нет.

Передонов - та ещё мразота /и у этой мразоты был реальный прототип!!!/. Ходить по домам учеников и говорить их родителям, что те "шалят" и родители их за это наказывали, а он сидел и кайфовал. Вот уж реально извращенец.

Варвара его ничем не лучше, только ещё и зашуганная этим самым Передоновым - боже, что за жизнь была у женщины, ужас.

Поведение общества и этот карнавал в конце... Иногда было очень больно читать.

Осознание, что люди всегда были дикие, и эта дикость внутри, им только дай повод её показать - до слёз.

От Сологуба я в восторге, хочу и другие его произведения прочитать, но вот это послевкусие «Мелкого беса», противное, тянущее, гнетущее - что-то всё-таки в этом есть, раз Фёдор Кузьмич так всё…

«Униженные и оскорбленные» - роман, о котором я не знала ничего. Вот вообще ничего - ну, естественно, кроме того, что написал его Фёдор Михайлович. А поскольку я с некоторых пор полюбила творчество Достоевского, то и планомерно с этим творчеством знакомлюсь. А «Униженные…» почему-то выпали из моего плана, и, выбирая книгу для февральского моба в классиках, я решила исправить эту оплошность, даже не заглядывая в аннотацию. И на протяжении всей книги я не переставала дивиться гипертрофированности характеров, созданных писателем. Вот правда - сплошные крайности. Наташа, с её необъяснимой всепоглощающей и жутко собственнической любовью к сыну Валковского. Иван, с его жертвенной (я не знаю, как иначе назвать происходящее) любовью к Наташе. Нелли, с её горячечным стремлением непременно пойти в…

Три человечка, сделанных школотронами на уроках труда (пружинно-металлический Непоседа, пластилиновый Мякиш и так себе вытесанный из полена Нетак), заскучав летом в пыльном пустом кабинете, удирают на свободу. Они рассчитывают добраться до загородного пионерского лагеря, куда уехали на лето ребята, и попутно вытащить с собой единственного оставшегося пацана, Петю Мамина-Папина, и по совместительству создателя Мякиша. Петя, как очевидно еще по фамилии, маменькин сыночек (почему, собственно, никуда и не уехал из-под родительской опеки), поэтому кто его знает, поможет ли он человечкам или толку от него не будет.

Из плюсов могу отметить, что тут для взрослого читателя куча приятных персонажей, неплохой сюжет и атмосфера СССР пятидесятых (обязательное присутствие таких знаковых вещей, как…

Давно не читала художественную литературу и очень давно хотела перечитать это произведение Гоголя. Первое знакомство с этой книгой у меня, как и у многих, было в подростковом возрасте, в рамках чтения школьной программы. Рада, что перечитала поэму сейчас, будучи взрослой. Насладилась прекрасным языком, остроумным сюжетом, яркими, объемными персонажами. Хочется продолжать читать классику.

Перечитываю уже в который раз и неизменно восхищаюсь мастерством, с которым народные традиции, приметы и суеверия сотканы в литературное произведение, лишённое как лубочности и экзотизации (чем, будем честны, в те годы грешили очень многие писатели и фольклористы), так и морализаторства с "очисткой от всякой непристойности" (чем тоже в те годы и позднее много кто грешил). Понятно что многие вещи напрямую не проговариваются, но все, в том числе не самые благопристойные стороны сельской жизни тут как на ладони. И потому это все ещё классика:)

Это вторая книга о супругах Ивановых - путешественников уже со стажем)) В этот раз Николай Иванович и Глафира Семёновна в компании своего приятеля, купца Ивана Кондратьевича Канурина, совершали путешествие по Ривьере и Италии.

Книгу слушала в аудиоформате Чтец: Станислав Федосов

Писателя Николая Лейкина я открыла для себя совершенно случайно. Удивительно, что он не особо популярен в наше время, его произведение актуально и сейчас. Как было 100 лет тому назад, так и осталось)) Русские продолжают ездить по заграницам и попадать в курьёзные ситуации)) По большому счёту, книга о типичной жизни настоящих русских в нетипичных для них условиях.

Богатый язык, легкое повествование, без нравоучений и морали. Всё в духе русской классической сатиры. Я вообще люблю книги с юмором, здесь он…

Невероятно эстетичное издание, потрясающие развороты, непередаваемые эмоции. Конечно, книгу я купила из-за иллюстраций Кориандр. Небольшой сборник произведений Михаила Юрьевича Лермонтова у меня есть и с его «Демоном» я была знакома.

Иллюстрации просто превосходны, не могу глаза оторвать от них. Но почему-то описанное в поэме видится мне более ярким и «дневным», чем ночь на разворотах. Да, действия в поэме в основном происходят после заката, но отчего-то темными видятся только муки героев, а не окружающее пространство. Будто все вокруг цветет и живет, а они заперты с собственными терзаниями.

И если с Демоном все понятно, он свой выбор сделал давным-давно (и едва ли я верю в том, что века мрака развеет одна влюбленность), то судьба Тамары отчего-то кажется ещё более печальной. Я так и не…

Я не злюсь на Тургенева. Просто у нас с ним разная температура. Он — осень, я — ожог.

«Дворянское гнездо» и «Рудин» — это как слушать голосовые от человека, который всегда говорит правильно, но никогда не рискует. Его герои — будто бы чувствуют, но всё время откладывают. Любят — но тихо. Мечтают — но про себя. А я не верю в чувства без действия.

⠀

Лаврецкий — хороший. Слишком хороший. Он всё прощает, всё принимает, ни на что не претендует. Даже любовь к Лизе у него не как жажда — а как сожаление. И всё бы ничего, но в этой истории никто не живёт по-настоящему. Все будто ждут. И это раздражает.

⠀

«Рудин» — вообще особый случай. Рудин — это тот парень, который говорит о смысле жизни, но сам живёт в тени. Он не делает. Он только мечет фразы. Его любят — потому что он красив словами, но с ним…

Я прочитала «Отцы и дети» и «Накануне» — и мне было одновременно и тепло, и скучно. Это как вспоминать прошлую любовь: красиво, знакомо, немного щемит, но уже не цепляет за живое.

Тургенев очень деликатный. Слишком. Он как человек, который извиняется, прежде чем сказать правду. И иногда это ценно. Но мне, честно, хочется сильнее, громче, грязнее. Хочется крови, риска, ярости. А у Тургенева — вздохи, печали и безмолвные страдания.

⠀

Базаров — интересный. Не потому, что он нигилист, а потому что он напуган. Он отрицает всё, потому что боится чувствовать. Потому что чувства — это больно. И я это понимаю. Я сама иногда притворяюсь, что мне плевать, чтобы не умереть от собственной уязвимости.

⠀

Но любовная линия Базарова и Одинцовой меня не убедила. Она слишком «логическая». Словно Тургенев…

Я читала «Униженных и оскорблённых» так, будто листаю свои старые сообщения — те, где я унижалась, просила, верила, терпела. И всё равно любила.

Это одна из тех книг, после которых болит не голова, а сердце. И не потому что там кто-то умер — хотя там умирают, конечно, как и везде у Достоевского, — а потому что все живы и продолжают любить тех, кто их ломает.

⠀

Нелли — это я. Это каждая девочка, которой обещали любовь, но дали страх. Неважно, в каком веке ты живёшь. Тебя всё равно выставят за дверь, когда ты станешь неудобной. И всё равно ты будешь надеяться, что кто-то заметит, что ты — настоящая.

⠀

Наташа — это вообще отдельная боль. Ты знаешь, что он тебя не спасёт. Что он слабый. Что он играет. Но ты цепляешься. Потому что любовь — это не выбор, это зависимость. А зависимость у…

Слушала аудиокнигу и все время неотступно думала какие же разные поколения! Мы «миллиниалы» уже совсем другие. Лучше или хуже? Интересно, что и автор попутно задается этим вопросом.

Поколение то было будто бы более зрелое. Рано задавались серьезными философскими вопросами, размышляли о предназначении, об искусстве, о долге, о любви, а главное о совести. Много слов в советской литературе писалось о совести.

Кажется, что наше поколение обмельчало. Кроме физических проявлений любви его больше ничего не волнует, больше цинизма, меньше глубины. Что говорить, если я в 12 лет еще тайком от подружек играла в куклы. А Ника в 16-17 лет уж замуж выходить собиралась.

Но от зрелости ли это? Я все больше прихожу к тому, что женились тогда не из-за зрелости, а по глупости. А не разводились потому что было…

Полноценному отзыву на роман  И.С.Тургенева "Вешние воды" не бывать, ибо слишком просто все заспойлерить, но мысли по поводу- другое дело. Произведение знакомит нас с Дмитрием Петровмчем Саниным- плейбоем, филантропом...Ладно- ладно, шучу- молодым дворянином 22 лет, повстречавшим во Франкфурте прекрасную итальянку... И быть бы роману образцовой показательный историей любви, но вы же чуете, да?Опять это гнусное "но" припёрлась. "Проблемка" явилась на страницы произведения в виде роковой красотки, которая очень хочет провести с нашим парнишечкой наглядный урок биологии.Какую оценку Дима получит, вы узнаете сами, а я,кратенько поведал, что понравилось лично мне.Во- первых- язык.Не умея об этом красиво рассказать, по-простому- он прекрасен, будь- то описания природы или чувств главного…

Антон Макаренко не писатель, Макаренко прежде всего советский педагог, который решал поставленные перед ним задачи в созвучии с духом времени. Сложно сказать, что меня подтолкнуло к этой книжке. Любопытство прежде всего, родительство, интерес к методикам воспитания.

“…он умел всё делать, не растрачивая своей личности и не обращая в пепел ни одного грамма своего существа.”

Автору на момент начала событий описанных в книге 32 года, всё что там описано занимает целых 8 лет. Думаю это магнум опус Макаренко - основное дело жизни, как ни крути.

“И в коллективной, и в дружеской, и в личной сфере они любили прямые глубокие борозды и блестящие могучие отвалы”

Нет смысла пересказывать сюжет, героев и события, потому что главное в книге ДУХ. Этим духом пропитано всё. Дух юного советского государства,…

Может быть вам тоже знакомо что-то подобное? Есть такие книги, они вроде чёрного талисмана, чёрной метки или тени. У меня есть одна такая книга писательских воспоминаний, которую я давно хочу прочитать и всё время откладываю. Для того, чтобы точно больше не откладывать, я её заявила в игре на нашем сайте, книгу начала читать, но не продвинулась дальше 50 страниц и угодила в должники. Потом решила вытащить себя из долговой ямы и для того, чтобы "теперь уж точно"... заявила её в другой игре, в результате чего долгов прибавилось. Так я поступала ещё несколько раз, пока не поняла, что эта книга становится чёрной меткой для игр, в которой я её собираюсь прочитать и так скоро для меня будут закрыты все игры. Такое чувство, что эта злополучная книга (или её тень), словно тень из сказки…

Иногда я думаю, что самые острые книги — это не те, где кричат, а те, где режут молча. “Собачье сердце” — именно такая. Булгаков не визжит: он просто показывает, как из человека делают животное, а потом — наоборот. И ты не понимаешь, когда стало по-настоящему страшно.

Я обожаю эту повесть. Не просто за стиль — хотя он острый, как скальпель Преображенского. И не только за иронию — хотя она тут почти смертельно точная. А за то, как она врывается в самую суть вопроса: можно ли взять и переделать кого-то под свои стандарты, свои идеалы, свою “научную правду”? Спойлер: нельзя. Или можно, но потом будешь жить с этим на одной лестничной площадке.

Шариков — это не “зверь внутри”. Это зеркало. В нём — всё, от чего общество хочет отмахнуться, вырезать, замолчать. Но Булгаков берёт и ставит это…

Когда я впервые взялась за “Что делать?”, мне хотелось бросить. Серьёзно. Всё это рациональное бормотание, псевдодиалоги, “сон Веры Павловны”, мечты об алюминиевых кухнях и трудовых коммунах — звучало, как собрание кружка по саморазвитию в духе XIX века. Но чем глубже я уходила, тем яснее понимала: этот текст — взрыв. Он просто замаскирован под лекцию.

Это не роман — это провозглашение. Это книга, в которой женщина вдруг решает жить сама. Не быть чей-то женой, чьей-то тенью, чьим-то идеалом. А быть собой — мыслящей, действующей, выбирающей. Вера Павловна — не образец для подражания. Она революционерка, пусть и наивная. И именно поэтому я написала работу об этом — о том, как в этом странном тексте появляются идеи, которые для большинства женщин стали реальностью только сто лет спустя.

Черныш…

Это классицизм. А значит — маски вместо лиц, схемы вместо судеб, мораль вместо настоящего выбора. Всё предсказуемо, всё правильно, как будто по линейке чертили. Добродетель награждена, невежество наказано, и где-то на заднем фоне — гробовая скука.