4 Уехал славный рыцарь мой

Сначала было: "Уехал славный рыцарь мой пятнадцать лет назад". Потом чуть ушибленный головой Айвенго (зачем он предпочел умничке Ревекке холодную рыбину Ровену). После немецкий рыцарь и большая любовь юности Рупрехт из "Огненного ангела" Брюсова. Еще потом "Крестовый поход детей" Воннегута, жуткая вещь. Неожиданно, дамские роман неизвестного автора, о печальной участи супруги Ричарда львиное сердце. Прославленный в веках герой-да предпочитал мальчиков.

А в пору изучения бухгалтерии на лекции о предпосылках возникновения европейской банковской системы, новый взгляд на крестовые войны и крестоносцев. Равно как и понимание: Европа оттого так богата, что в свое время удачно ограбила Восток. В позапрошлом году дочь для конференции "Первые шаги в науке" делала презентацию о взятии Константинополя. Меня это не коснулось бы, если бы не стон, крик и скрежет зубовный, каким встретила она отключившееся электричество, стершее плоды труда целого воскресенья.

Тут уж пришлось взять на себя роль секретаря, как быстро печатающей и не утомленной солнцем, и под ее диктовку два часа восстанавливать. А совсем недавно - роман Бэккера о Священной Войне, вовсе даже не исторический, фэнтези. Но аллюзии прозрачны, события узнаваемы, настроения схвачены точно. Не на пустое место пришла книга о крестоносцах Романа Шмаракова. И... сказать, что была к ней готова - значит жестоко обмануть.

Это о крестовых походах, да. Вернее - о третьем, том, в котором принимали участие четыре христианских государя. Куртуазный Ричард, в том числе, оставлю уж на совести неизвестного автора смелую догадку, вроде больше ниоткуда не поступало подтверждений. Ты - священник. оставшийся в замке после того, как господин с вассалами отбыл в крестовый поход. Он не то, чтобы слишком долгим был, не помянутые пятнадцать. Но три года - тоже срок.

И все это время твоим заботам и попечениям вверены души оставшихся. Суетных, темных, грубых людей. Есть госпожа и дама, рангом пониже - жена управляющего, в отсутствие сюзерена, имением рыцаря. Сам рыцарь тоже тут. Но ни один не станет тебе достойным собеседником. И дни проводишь в молитвах, а вечерами пишешь дневник. В форме писем кумиру своему, Цицерону.

Пока странные вещи не начинают твориться в замке. В кои ты сам вовлечен непосредственным пугающим образом. И опасаешься уже за свой рассудок, и такой сладкой кажется прежняя, наполненная лишь тоской и душевным одиночеством жизнь. А после возвращается с войны господин, однако покой не воцаряется в милых стенах и душах их обитателей. Не только богатую добычу привезли с собой воротившиеся, но загадочное чужое зло.

Ах, Роман Львович, кто, как не вы мог сделать из этого чтение, от которого оторваться невозможно было бы. Неужто вы столь высокого мнения о своем читателе, что полагаете его способным воспринять такого рода стилизацию? Нет, мне понравилось, наполовину по причине Великого Поста и все чаще посещающих мыслей о необходимости отрешиться от мирской суеты чтением душеспасительной литературы. Наполовину по привычке, закаленное чтением сотни астрологических трактатов, восприятие не смутишь сложным чтением.

Главным образом из любви к тому, что вы пишете. И все же, хочется мейнстриму, вы уж не обессудьте.

Источник