4

Что именно делает человека – человеком, ничтожного – ничтожным, а достойного – достойным? Хорошим маркером внутренней силы был бы комиксовый молот Тора, но, увы, в реальной жизни такого мерила нет – а есть лишь личностное осознание своей правоты, честность перед самим собой и звездное небо над головой, как у Канта. Но неужели только яркие, выкрашенные рукой автора в однозначно белый цвет герои имеют право на первое место в произведении? Что делать обычному человеку – со всеми его слабостями, проблемами и ошибками? Достоин ли он места в книге в качестве главного героя – или может быть только второстепенным?

Конечно, да. И именно это отделяет литературу высококачественную, мощную, классическую – от бесконечного потока фантазийно-фантастично-художественной жвачки, которая изо дня в день высыпается на нас с виртуальных прилавков книжных магазинов. Устали читать про очередного рыцаря без страха и упрека или великолепную героиню, которая, не повредив макияжа, снова спасает мир? Пожал-те, откушайте серьезной книги от нобелевского лауреата по литературе 1988 года Нагиба Махфуза!..

Надо честно признать, что книга мне не понравилась.

Когда резко меняешь диету, переключаешься с фаст-фуда на правильное питание – все кажется ужасно невкусным. Пресным, не соленым, склизким, полусырым. То ли дело заточить сочный бургер, не то что эту куриную грудку с салатом… Чтобы распробовать хорошее блюдо нужна привычка и навык.

Так и с литературой. Нынче моя уже подрастающая дочь задается вопросом – за что их, несчастных школьников, заставляют читать эту муру, когда лучше бы дали Гарри Поттера или там приключения какой-нибудь Молли Мун. Но, несмотря на всю прелесть волшебных героев детских произведений (и спасибо им большое за то, что научили ее любить чтение), надо честно признать – привычка перерабатывать серьезную литературу в голове, понимать ее и проводить параллели нарабатывается только постоянным повторением этого процесса со все более и более сложными произведениями. Иначе все, что посложнее Поттериады просто не будет нравится, а будет выплевываться как полезная, но невыносимая льняная каша.

Мне же, напомню, «Осенние перепела совсем не понравились.

Начнем с места/времени действия. Египет, 1952 год. Что я знаю об этом? Что знает об этом обычный российский читатель, смутно разбирающийся в истории, дай боже, своей страны и заодно способный назвать лишь некоторые крупнейшие вехи мировой истории? Да ничегошеньки. Египет - это что? Мумии, пирамиды, иероглифы, тутанхамоны всякие, хотя или нет, хамон – это же из Испании... Где-то на периферии памяти маячит имя Гамаль Абдель Насера, но и то проще погуглить, чем вспомнить, чем он там отличился.
А отличился-то (спасибо тебе, о Википедия) многим – во главе с движением «Свободные офицеры» совершил переворот, сместил короля, вывел страну из-под британского влияния и в целом для Египта имел примерно такое же значение, как Ленин для нас.

Однако функции литературы не ограничиваются передачей каких-либо морально этических наблюдений или переживаний персонажей, не зацикливаются на душевном и духовном. С той же значимостью книга, даже и художественная, выполняет образовательную функцию. Вот откуда мы все узнали о событиях 17-го века во Франции? Неужели кто-то изучал внимательно этот период, кроме редких специалистов? Или же мы скорее с интересом упивались приключениями мушкетеров, а заодно мотали себе на ус, и кто тогда был кардиналом, и суть сотрудничества церкви и монархии, и кто такие гугеноты, и многое другое. А как вы лучше осознали суть реформ Петра Первого? Зубря главу в учебнике или читая «Россия молодая» Германа?
Книга всегда была инструментом не только образования – пересказывая события истории так, что, следя за героями, читатель сживался с ними ближе, чем узнавая сухие факты (а прежде тому же служил миф в устной традиции), - но и пропаганды, политической агитации. И именно формируя историю такой, как мы ее прочитаем, умелый автор влияет на восприятие реальности потомками. В конце концов, мы же все убеждены, что Ришелье – злодей!

Итак, читать «Осенних перепелов» тому, кто ничего не знает об Июльской революции 1952 года, будет довольно сложно. Очевидно, что даже прочитав несколько статей на вики о политическом устройстве страны, разобраться в тонкостях и отсылках я не смогла. Но для базового прочтения достаточно информации о том, что до лета 52-го в Египте главенствовала партия Вафд, к которой и принадлежит главный герой. Промонархически настроенная, эта партия была готова к компромиссам и эволюции. Но плавному и затягиваемому коррупцией процессу вывода страны из-под британской эгиды помешала сперва арабо-израильская война (полностью проваленная арабскими странами, в том числе и Египтом, и страшно ударившая по стране), а затем, последовавший за ним военный переворот «Свободных офицеров».
Именно этот переворот оказывается в самом центре повествования, и кажется сперва, что именно о нем, о его неумолимой поступи, перемоловшей планы и чаяния консервативных молодых политиков, к числу которых относится и главный герой, и весь его ближний круг. Внезапно, в один день, летом, когда никто из цепко державших в своих руках власть министров даже и не мог подозревать угрозы, все изменилось – и вот уже никому не нужные, выброшенные за борт истории люди пытаются найти свой путь в этом мире.
!Изгнание тирана вызывало радость — трудно было даже поверить, что подобное могло свершиться. Вместе с тем сердце терзало гнетущее чувство отвращения к тому, что происходило. Быть может, это было естественным движением измученной души. Желанная цель достигнута, стремиться больше не к чему — и наступил резкий спад настроения. И так бывает. А может, ему просто досадно, что такая большая победа одержана без участия его партии?

И только прочитав всю книгу понимаешь, что на самом деле в фокусе вовсе не революция и не политические преобразования, а именно это усталое разочарование, опустошение мужчины, чьи надежды и планы были разрушены, и который не находит в себе сил, чтобы измениться и снова стать хозяином своей жизни.

Мужчина должен по-другому вести себя, когда сталкивается с трудностями.

Что ж, оказавшись в сплетении неверных решений, неудачных выборов и потерянных возможностей – Иса опускается все ниже и ниже. Он перестает работать, хотя и родные, и друзья убеждают его, что это необходимо для его самостоятельности и уверенности в себе; он бежит из любимого города в провинциальную глушь; заводит нелепый роман с проституткой; затем бежит от ответственности; женится по расчету на бесплодной женщине, сознательно не желая иметь детей, а в конце концов ударяется в игроманию.

Конечно, одиночество — тяжелое испытание. Но оно иногда просто необходимо для того, чтобы уйти от всяких неприятных встреч, несущих с собой беспокойство и бессонницу, забыть о былых надеждах и стремлениях.

Печальная история разрушенных надежд, полная яда зависти и обиды.

…в конце концов я, наверно, найду работу и женюсь. Но это, наверно, произойдет тогда, когда я окончательно примирюсь с поражением и благополучно выберусь из всей этой истории.

Пожалуй, мне совсем не понравилась эта книга.

Египет – как символический образ страны - в «Осенних перепелах» проявляется не столько в делах мужчин, которые происходят за кадром, сколько в словах и решениях женщин. Сперва страна отображается в отвергнувшей Ису холодной расчетливой невесте, которая принимает решение о браке, исходя из политических предпочтений. Затем – в горьких слезах матери, которую Иса передает с рук на руки сестрам, оставляя ее без своей заботы, когда бежит в добровольную ссылку в Александрии, и которая умирает, отчаявшись дождаться сына. После – словно еще не все потеряно – вторгается в его жизнь, напористо, безапелляционно требует его участия – как проститутка Рири, прибившаяся к нему и подарившая осмысленность его жизни и заботу… от которых он с презрением и страхом отказался. Иса сам выбирает духовное и физическое бесплодие – вместо того, чтобы собраться с духом и начать активную жизнь, он вступает в брак по расчету, сознательно предпочитая не оставить после себя никакого наследия, а лишь прожигать оставшиеся дни и имеющиеся финансы. Но даже так женщина/страна отвергает его, требуя признать свою силу и не опускать руки. И в финале, новая яркая жизнь, поднявшаяся с колен и завоевавшая свое место и право – прежде несчастная падшая женщина овладевает своей судьбой, становится успешной, обеспеченной, счастливой, а Исе только остается валяться на коленях в пыли перед растущим будущим: его юной дочерью, новым воплощением Египта.

В предисловии к старому, видимо еще советскому изданию этого романа (я читала, конечно, в электронке) рецензент выспренно уверяет нас, что в финале герой приходит к интеллектуальному принятию Июльской революции, что «демократические преобразования в стране… пробуждают в Исе лучшие патриотические чувства» и он «ищет свое место, свою роль в новой, не совсем еще понятной ему, но влекущей его жизни». Сцене в самом финале романа, когда Иса случайно сталкивается с каким-то безымянным юношей с красной розой в руке, придается глубокое символическое значение – это, мол, воплощение «прогрессивных сил страны». Не знаю, не знаю… Отвергнутый всеми и отвергший всех – даже молодого революционера, которого прежде он сам осудил по доносу, и который теперь потратил время на попытку поспорить о политике с усталым опустившимся ретроградом – Иса чувствует слабые позывы успеть и догнать ускользающее время… но сможет ли?