"Пан" - любимая книга моего детства. Если быть точной, то прочла я ее в 16 лет, возраст почтенный, рассказчик вон полагал, что Эдварде лет 15-16... Но все-таки это любимая книга моего детства.
Мы с лучшей подружкой упорно не желали вырастать, надевать капроновые чулки, делать "химию" на голове, и читать книжки отличные от "Дерсу Узала" или "Тропою испытаний". Матери ругались на нас: "Вот, Воробьева уже четвернтый аборт сделала, а вы с Майкой отстаете в развитии!" Но нет, ни "Поющим в терновнике", ни "Унесенным ветром" не было дано ни малейшего шанса. И Гамсун занял свое прочное место в ряду с Певцами Северной Природы - Пришвиным и Паустовским.
В возрасте уже не Эдварды, а Глана я как-то обмолвилась уже другой лучшей подружке о том, что "Пан" - любимая книга моего детства. Подруга неприязненно поморщилась. Так как ее отец был охотник - ружье, спаниель, сапоги, - я изумилась. Она пояснила: "Меня сильно раздражали при чтении Эдварда и Глан со своей недо-любовью. Так и хотелось им обоим дать по голове."
После этого я задумалась и решила пересмотреть свой взгляд на книгу. Что, если она не о природе, а об отношениях между парнем и девушкой? Что там было? Собака - помню, ружье - помню, сапоги... Ах да, там в одном месте молодежь поплыла кататься на лодках и кто-то чей-то башмак утопил. Надо перечитать, может там еще про людей было что.
Оказалось, ярче всего запомнились места про охотника и лето, про охотника и горы, море и лес. Про то, как охотник сучок с земли поднял, но потом не бросил, а осторожно его положил. А встречи с людьми какие-то бледные, как тени. Будто охотник про них в книжке прочитал. В итоге, отношение мое к книге так и не поменялось. Перечитывала я ее с тех пор регулярно то раз три года, то раз в пять лет. И каждый раз испытывала радость встречи с незакатным северным летом. Со старым серым валуном, с той вечной истлевшей веточкой. С морскими птицами, мошкарой, древними духами. А то, что у людей там что-то не заладилось с их любовью, - ну что ж, бывает.