Возвращение к аналогу

Автор: Элизабет Сьюлис Ким

В 2009 году Кормак Маккарти продал свою пишущую машинку Olivetti Lettera 32 на аукционе «Christie's» за 254,500$. С ее помощью он напечатал порядка пяти миллионов слов за пятьдесят лет, в том числе его высоко оцененные романы Дорога и Кровавый меридиан , а также Пограничную трилогию , которая принесла ему коммерческий успех. Вместо того, чтобы перейти на компьютер после продажи, Маккарти заменил свою Olivetti на точно такую же модель, только в более новом состоянии. Он ценил ее, ведь она была легкая, надежная и портативная. По тем же причинам классическая модель Olivetti была популярна среди трэвел-журналистов в шестидесятых.

Дон Делилло и Уилл Селф также являются преданными поклонниками пишущих машинок.

— Набор текста вручную замедляет работу, но в хорошем смысле, я полагаю, — рассказывал Селф журналу The Guardian. — Ты не так часто корректируешь, ты просто больше думаешь, потому что знаешь, что придется перепечатывать всё полностью. Это исключает простое бряцанье по клавишам и баловство.

Когда я только начала писать, я расценивала эту очевидную технофобию как нечто старомодное или, хуже того, трендовое. Писать можно где угодно и с помощью чего угодно, разве нет? Набирать текст на компьютере вполне удобно.

Впервые я осознала преимущества аналога, когда наблюдала за тем, как мой муж, фотожурналист, использует винтажный пленочный фотоаппарат шестидесятых годов. Это медленный, трудоемкий процесс, который многие другие фотографы, перешедшие на цифровые камеры, считают бесполезным, учитывая технологические достижения. Он тратит около минуты на смену каждого рулона пленки, в рулоне 12 кадров. В перерывах между снимками он должен крутить рукоятку. По этим причинам фотография не может быть сделана столь же мгновенно, как с помощью цифровой камеры. Купить пленку и наладить процесс — это достаточно дорого. Ты не можешь проверить кадры после того как сделал их. Все это может звучать как недостатки, но его фотографии, сделанные во время путешествия на Кубу и в Мексику два года назад, выиграли приз в номинации «People stories» на World Press Photo 2017, были широко опубликованы и выставлялись по всему миру.

Один из недостатков цифровой фотографии – соблазн для фотографов проверить снимки во время съемки. Маленькое изображение на крошечном экране дисплея зачастую выглядит лучше, чем то же изображение, расширенное на экране компьютера. Фотографы думают: «Получилось!», и расслабляются, пожалуй, раньше времени.

Существуют некоторые помехи при работе с пленкой, вроде склонности к самооценке по мере работы, финансовые и скоростные ограничения, которые стимулируют более внимательный процесс. Чтобы избежать траты бесценной пленки и энергии, фотограф должен делать кадры более осторожно. Результаты, как следствие, зачастую лучше продуманы, композиция более четкая. Процесс обработки также более трудоемкий, учитывая необходимость проявлять негативы. Ты проводишь больше времени со своими снимками и лучше узнаешь их.

Снимки, хоть и уступающие своим цифровым коллегам в количестве, как правило, оказываются лучше.
Я стала замечать очевидную параллель с моим собственным опытом написания текстов на ноутбуке и вскоре начала искать аналогичное решение. Ручка и бумага были очевидной альтернативой. Такие писатели как Трумен Капоте и Владимир Набоков обходились без компьютера в свое время. Более современный пример: Нил Гейман написал много книг от руки, включая романы Звездная пыль и Американские боги . Джойс Кэрол Оутс , Маргарет Этвуд , Джумпа Лахири и Джоан Роулинг также предпочитают писать от руки свои черновики.

Есть что-то романтичное в том, чтобы делать записи в блокноте, хотя, к сожалению, я могу выдержать только кратковременное ведение дневника и запись идей. Мой почерк такой маленький, что даже для меня он иногда неразборчив. Не могу представить, чтоб у меня было достаточно силы в запястье для написания целого черновика с помощью ручки и бумаги.

Тем летом, что я провела с мужем на Кубе, я осознала, насколько зависима стала от интернета во всех отношениях. Я также поняла, как сильно это отвлекает от того, что я действительно хотела бы сделать. Это было лето 2016 года, и доступ к интернету в стране был ограничен. Приходилось идти до интернет-пункта и платить около 5$ за час пользования интернетом. Даже тогда интернет был медленным, и многие сайты были заблокированы. Часто эти интернет-зоны находились на улице. Их было нетрудно узнать по толпам людей со смартфонами и ноутбуками, которые кучкой сидели на тротуаре, несмотря на удушающую влажность. Необычная достопримечательность в стране, не подключенной к интернету. Не очень удобное место, чтобы писать что-то, помимо пары сообщений.

Поначалу существование без интернета казалось невозможным: как я буду следить за заказами на написание очерков? Как буду загружать фотографии того, что я ем и где я нахожусь, в Instagram, поддерживать связь с друзьями? Что насчет ответов на срочные сообщения? Я пришла к осознанию того, что срочных сообщений не было, большинство могли подождать. Не отвлекаясь на социальные сети, я могла писать для себя и прочитала более 20 книг всего за 1 месяц. Я продолжу это, когда приеду домой, думала я, но по возвращении в Лондон было так просто снова включить модем и возобновить прокрастинацию.

Будильник установлен на 9 утра. Кофе и тост, после чего следуют четыре часа писательства. Я открываю Word, пишу предложение, затем исправляю его. Я говорю себе не редактировать текст, но кнопка «Удалить» как пакетик неочищенных фисташек – так просто, что ты продолжаешь есть или, как в данном случае, нажимать.

Проходит некоторое время, прежде чем я обнаруживаю себя листающей ленту на Facebook, проверяющей сообщения, обновляющей страницу. Я недоумеваю, как я здесь оказалась, и затем понимаю, что у меня нет силы воли, которой, как я полагала, я обладаю. Важное сообщение приходит, и ответить ты должен. Утренний сеанс записей окончен.

Мы, как потребители, ищем удобство, хотя удобство подчас создается с целью поощрения компульсивности и привычки в пользователях. Нас стимулируют продолжать нажимать кнопки, открывать кликбейт-статьи и лайкать скучные посты знакомых в социальных сетях.

Со временем я начала понимать, что функция самостоятельно редактировать текст по мере продвижения также редко предполагает сознательный выбор. Я проводила часы, перечитывая предложение и анализируя его, когда, возможно, мне следовало бы писать с целью закончить и лишь тогда перечитать законченный, пусть и несовершенный, черновик.

Был необходим более медленный и продуманный процесс, с учетом недавнего пессимистичного прогноза Уилла Селфа о будущем романа. Это напомнило мне о том, что он сказал в 2008 году о предпочтении пишущей машинки. Для него медлительность, которую она предполагает, является положительным фактором.

Компьютер дал нам больше свободы, нежели ограничений. Я помню, что, просматривая свою диссертацию на ноутбуке во время заключительного года в университете, сочувствовала тем, кто жил до цифровой эры, кому приходилось писать первый, второй и иногда третий черновик сочинений от руки. Даже к тем, кто не мог просто нажать «удалить» на пишущей машинке, если они допустили орфографическую ошибку в слове или захотели изменить порядок слов.

Интернет также демократизировал искусство в том смысле, что талантливые творцы из всех слоев общества могут распространить свои работы и продвинуться откуда угодно при помощи социальных сетей. Издатели обращаются к блогам и таким платформам как Instagram и Blogspot в погоне за следующим крупным открытием. Покровители все чаще проявляют самостоятельность. Они заинтересованы в новых, разнообразных голосах, которые не обязательно следуют традиционному пути в развитии своего мастерства.

Несмотря на все их преимущества, технологические достижения в то же время приучили нас к мгновенному удовлетворению потребности, поэтому мы ожидаем получить результат как можно быстрее. Мы привыкли работать наряду с множественными раздражителями в бесконечном количестве окон и вкладок. Беседа с другом в мессенджере, интересная статья про тангенс на Википедии, то забавное видео, которое, по мнению мамы, должно понравиться. С компьютером передо мной я редко нахожу время для тишины и самоанализа. Всегда есть что-то, что занимает меня, а если нет, я могу отвлекаться на нажатие кнопки, что губительно для креативности.

Порой ограничения – то, что нам нужно, чтобы работать хорошо. Как отмечает преподаватель менеджмента в Стэнфордском университете и автор бестселлера Не работайте с м*даками Роберт Саттон , большинство, если не все творческие подвиги, совершаются людьми, которые сталкиваются с трудностями. Во времена Ренессанса, когда покровители поручали художникам создать работу, в контрактах указывали всё, что требуется для данного проекта: крайние сроки, цвета, стиль, материалы, и т.д. Художник будет иметь определенную степень свободы в рамках этих ограничений.

Я решила купить пишущую машинку, чтобы установить для себя некоторые ограничения и пожинать плоды нахождения наедине со страницей и разборчивым текстом, который, к счастью, не написан мною от руки. Я регулярно путешествую, поэтому, рассмотрев пишущую машинку «Brother» и другие похожие легковесные модели, остановилась на Olivetti Lettera 32. Помимо того, что эту модель использовал Кормак Маккарти, один из моих любимых ныне живущих писателей, она является красивым устройством с ретро-дизайном.

В прошлом моя мама работала в качестве секретаря, как и многие женщины ее поколения, которых отговорили от более рискованных профессий, рекомендуя заняться чем-то более «достойным» (позже она оставила свой пост, чтобы реализовать мечту стать музыкантом). Чувствуя, что мы будто поменялись местами, я пригласила ее помочь мне в поисках идеальной пишущей машинки. Она смогла бы проверить ее и установить состояние.

После того как я объяснила свои причины возвращения к аналогу, она предложила вместо этого подумать о приобретении электронной пишущей машинки, где не придется менять ленту. Она была рада увидеть заднюю часть пишущей машинки, которая работала медленно, шумно и порой барахлила. Я сказала ей, что мне был необходим именно такой медленный, затруднительный процесс.

— Странновато, — сказала она, видя, что меня нельзя отговорить, — но ладно.

Покупка и использование пишущей машинки обходится дорого, но я рассматриваю это как вложение. Аналог, как правило, живет дольше цифрового устройства, и вероятность того, что он упадет в цене, меньше. Я купила обновленную бирюзовую Olivetti Lettera 32 в Gramercy Typewriters в Нью-Йорке. Семейный бизнес располагается там с 1932 года. Знания и умения в семье передавались на протяжении трех поколений. Семейное ощущение старого мира внутри магазина контрастирует с шумом машин и людей на улицах.

За последние месяцы я значительно сократила время на социальные сети и поняла, что возращение к аналогу помогло мне переключиться. Мы живем в мире, где мы всегда на связи, но нам не хватает близости. Я заново открыла искусство написания писем. В письме ты можешь сказать только то, что действительно необходимо или хочется сказать, так как место ограничено. Есть что-то захватывающее в отправлении и получении писем. Мне нравится держать письмо в руках, зная, что это нечто ощутимое, к чему я могу вернуться, в отличие от старых сообщений и электронных писем, которые остаются похороненными в бесконечном диалоге под натиском мемов, ссылок и милых смайликов. А еще ты знаешь, что кто-то прошел лишнюю милю ради тебя, что он считает тебя достаточно важной, чтобы написать.

Мой блокнот Moleskine вновь обрел место в моей сумке и, хотя я едва ли напишу туда что-то полноценное, он находится там на тот случай, если мысль посетит меня в кафе, в поезде или в самолете. Он там на случай, если я устану от других средств, как в том случае, когда я меняю обстановку, устав от конкретной рабочей среды.

Процесс написания текста с помощью пишущей машинки идет медленнее, чем набор текста в Word. Это дороже, так как мне приходится менять ленту и регулярно покупать бумагу. Это достаточно громоздкая вещь, чтобы ее носить. Но, нажимая на кнопки, я слышу звук и более четко осознаю, что написала слово. Я больше забочусь о тщательном обдумывании каждого предложения в моей голове, прежде чем напишу его. Еще одно преимущество для меня, учитывая мой нерешительный характер, заключается в том, что с пишущей машинкой я не могу задерживаться на одном параграфе неделями или месяцами. Без функции возврата приходится писать до конца. Редактировать нескладную прозу можно позже. Вы вынуждены перечитывать и, как минимум, писать второй черновик, чтобы сгладить неизбежные опечатки. На ноутбуке можно вернуться назад для поправок. Самое главное, пожалуй, заключается в меньшем количестве отвлекающих факторов. Среди них желание сделать еще одну чашку чая наиболее распространенное.

Другое преимущество аналога, которое я не рассматривала до того момента, как сократила время, проводимое перед экраном — это снижение напряжения глаз, возникающего от смотрения на экран компьютера, отражений и отблесков на нем. Порядка 50-90% офисных служащих, которые работают преимущественно на компьютере, страдают от напряжения глаз и, как следствие, других неприятных симптомов, вроде мелькания мушек перед глазами и покраснения глаз. У страдающих мигренью с аурой часто появляются слепые пятна, вызванные смотрением на мерцающий экран.

Переход на новое устройство в какой-либо дисциплине не сделает вас автоматически хорошим мастером. Для этого требуется и талант, и стремление. Но это может научить вас сбавлять темп, выходить из сети, переключаться и, в этой связи, ставить качество превыше количества, и завершение работы превыше бессмысленного перфекционизма.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ