Цитаты из произведения Первый субботник

Над сумраком парит октябрь уже не первый, мы рядом в тишине, о мой печальный друг, осенний лес облит луной, как свежей спермой, а сердце бередит анальный мягкий звук, как веет тишина дыханьем испражнений, как менструален сон склонившихся рябин, как сексуален вид увянувших растений, что обступили вкруг эрекцию осин, не…

Авдеенко поставил пустую кружку на стол: — Первый раз такие разногласия. Иван Тимофеевич, вы вот геолог опытный, двадцать пять лет в партиях. Уж вы-то, наверное, знаете, что делать. — Наверное, поэтому и молчите, — улыбнулся Соловьев. Иван Тимофеевич ответно улыбнулся: — Поэтому, Петя, поэтому... Он приподнялся, выбил…

Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: Молочное видо – это сисоло потненько. Гнилое бридо – это просто пирог. Мокрое бридо – это ведро живых вшей. Кисет

И было одно переживание в пяти- шестилетнем возрасте. Там, в другом углу двора, была яма. Вернее – ЯМА. Для стока дворовой канализационной системы. У всех стояли ватерклозеты, все легко смывалось водой из ревущих бачков и пропадало под полом. И там под землей, под всем нашим счастливым детством шли трубы. И сходились к…

— Ты, я вижу, тут прям, как дома. — А что ж. Куда фронтовику податься. В военкомате с молодежью беседую, да тут…В Доме офицеров.

Бородин покачал головой: — Знамя! Надо же… вот не ожидал… пробитое… вон пробито как… хватило ему осколков… — Всем хватило. И людям и материи. У меня четыре вынули, а один так и застрял в лопатке. Боятся вынимать. Позвоночник близко. — А у меня из ноги еще в сорок шестом выковыряли. Два года носил гада. Колючий такой, прям…

Костенко подошел к нему, положил руку на плечо: — А как ты, Саша, тогда под Варшавой связь тянул с Серегой Жогленко? Вас тогда добрых десять пулеметов поливали и видно было, как на ладони, я тогда все губы пообкусал, глядя на вас. Тоже казалось — невозможно! А вот смогли ведь? Смогли! Потому как хотели! Хотели! И смогли.В…

Илья Федорович кивнул, и шестеро мужчин с венками медленно тронулись вперед по идущей вглубь кладбища аллее. Толпа двинулась следом. Выстроившиеся сзади музыканты подняли инструменты, и первые такты похоронного марша Шопена разнеслись по омытому дождем кладбищу. Оно было большим и старым, поросшим толстыми высокими липами…

Стоят окрест березки белоствольные — словно свечки, тянут ветки кверху, а на ветвях уже крошечные зеленые листочки, эдакий дым зеленый. Тут и солнышко уж поднялось, лучи-то вкось по стволам заскользили. Сразу и птицы запели сильней, и от травки молодой пар пошел. Ветерок утренний по верхам пробежал, закачались березки,…

Еду, гляжу в окно. А там — начало мая, все распускается, зеленеет, душу радует. Мелькают встречные электрички, а в них людей полным-полно. Все в город едут, а я в пустом вагоне из города — к лесу. Чудно…Кисет.