Цитаты из произведения Михаил Пришвин

Дети вообще не глядят на что-нибудь отдельно. Они просто со всею полнотою живут, а мир сам сбегается к ним и доверяет им свои главные секреты, потому что они «одной крови».

Пришвин до конца шел дорогой своего времени, как идет природа, не выделяя себя из общего движения, сжимаясь, где трудно, и распрямляясь в пору спокойного развития родной земли.

Слух (а тогдашняя русская деревня и в господском доме больше слухом живет) вообще страстнее истинного свидетельства, потому что в нем уже есть элемент художества – сказки, легенды, мифа. Слух сразу одевается сюжетом, переводя новое в привычные границы, которые подсказывают опыт и философия своего сословия.

Проблема свободы не оставит его [Пришвина] в течение всей жизни, пока он будет искать примирения с детства борющихся «хочется» и «надо».

Вот что было тогда для него важнее всего: надо было спасти чудо, как сущность и оправдание жизни.

Я помню, как впервые поднялся на стену Изборской крепости под Псковом и разом увидел всю Россию, лежащую до горизонта в покое, в волнуемых ветром травах, медленно идущих облаках, дальних стадах и уже зябкой, холодно осенней воде озер. Простор был так широк, что сердце, охнув, умолкло, бессильное обнять эту даль отчетливой…

Легко быть мудрым задним числом. Таки хочется подсказать, что не надо изводить себя, а только взять и упорядочить все эти мысли и отдать их читателю, догадаться наконец, по строю слов, по их стремящейся к чужой душе мелодии, что вот это и есть твое главное дело – искренне говорить о красоте и открывающемся смысле земли и…

Впервые он не сочинял, не доискивался формулы вселенной, не оглядывался на образцы, да и не думал ни минуты ни о какой публикации, а просто писал о счастье жизни, и, благодарная, она открывалась ему в мельчайших оттенках.

Я понимаю всю метафизическую неотчетливость таких слов, как «судьба», «провидение», но все-таки настойчиво прибегаю к ним, потому что в них есть свой смысл, известный каждому, кто задумывался над закономерностью случая и совпадения и умел наблюдать, как случаи строятся в шеренги и начинают зваться причинами и следствиями.

Как и всегда в творчестве Пришвина, та или иная мысль, забрезжив в одном сочинении, постепенно развивалась и в дневниках, и в других книгах, и поэтому для подтверждения того или иного тезиса и исследователю нужно бывает заглядывать в дальнейшие работы, не опасаясь этим нарушить хронология, потому что растет в сущности…