Во время вышеупомянутой беседы, самой долгой из всех, что я имел честь вести с господином моряком из Гибралтара, он объяснил мне, что с тех пор, как его жизнь стала такой, какой стала, то есть подобной той, какую он желал бы иметь, если бы ему была дана возможность высказывать желание, он вполне удовлетворен ею, ни о чем…