Когда я разговаривала с ней, я думала, что обращаюсь к тирану, в свержении которого моим единственным оружием были слова. Но именно слова сподвигали ее к насилию, потому что в самом нутре жизни она была отделена от них. Ее труд, ее материнская идентичность, ее статус — всё это лежало вне языковой структуры.