Цитаты из книг — Олег Ермаков

По всей земле горели костры. И люди ждали жертву. Они себя забывали ради нее. Давно их край не орошался жертвенной кровью. А без того все усыхает и боги гневаются. Ибо ждут от людей самого дорогого. А что дороже крови, живой, горячей?

Чуешь?.. Перун серчает. Едет на трех конях на железных копытах, с железными животами, с железными зубами, а у пастях – молонии. Боисси?

Эх, лепота бысть немко. Язык блудлив яко коза. Щи хлебай, да поменьше бай. А так-то мне за язык все время перепадает на орехи! То мамка прибьет, то попадья-суседка поленом перетянет, то робята бока намнут.

Небо и Земля всесильны, но не властны над смертью. Князья и государи славны своими подвигами, но не в силах избавить людей от страданий. Монах же орошает это засушливое поле отчаяния своей жизнью и поучениями. И в растрескавшейся земле пробиваются ростки надежды. На что? На жизнь, ведущую к прекращению страданий. Так…

Впрочем, и все мы знаем больше, много больше. Только не хотим или боимся овладеть этим хранилищем. Не хотим или боимся впустить туда свет. Сладка дрема в потемках.

И тут снова вспыхнуло и ударило так яростно, будто некий злой безумец-силач разодрал надвое материю, раскинувшуюся от края земли до края, крепкую словно береста. Берестяное небо и разодралось, полыхнуло пламенем. «Услыши нас, грешных и непотребных, в час сей предстоящих пред святою твоею иконою и усердно прибегающих к…

Град бысть велик и мног людьми. А по улицам, на которых лежали деревянные мостки, ходили бабы в цветастых убрусах, шерстяных и суконных понёвах, препоясанных вязаными ремешками, в платках, а иные вельми нарядные, в червленых али зеленых и голубых платьях с широкими рукавами, в накидках, шитых золотом, что ли, в блестках и…

напои меня речью… Да и так ею напитан. А дай той речи петь и звенеть, стучать, яко каменья, волноватися, яко травы под ветром, журчать ручьем, кликать птицами и шуметь огнем в горниле.

И Мишка сейчас вдруг догадался, что Байкал и есть сэвэн - охранитель всех людей на великом платье-ровдуге Земли.

Монах склонил голову, подумав тревожно об ушах и глазах императора: ему уже известно прозвище. Все разместились на низких сиденьях и богато украшенных циновках. Монаха усадили справа от императора на небольшом возвышении, так, чтобы его лицо, хотя бы в профиль, видели все, — но прежде всего Сын Неба. В установившейся…

Только обретя понимание всего и достигнув состояния Будды… «Но и это — слова, — вдруг подумал монах. — И я снова в плену слов. И меня снова манит иллюзия найти такое слово, или два слова, или больше — которые даруют свободу, за которые можно ухватиться, как за ноги птиц, взлетающих после отдыха с болотца. Пусть это будут…

в твоей черепной коробке есть полость, в которой должно появляться яркое свечение при сосредоточении на мысли о Творце. И затем возникает озарение и наступает всеведение. Если пустота твоей черепной коробки остается темной и ничем не заполненной, то значит, что ты еще не достиг нужной ступени. Ишвара не может быть увиден…

Хотя все фантазии там объяснимы, он же шел от монастыря к монастырю, то есть — от одной опиумной курильницы, по Марксу, до другой. Хотя Генка всячески и выгораживает буддизм, мол, атеистическая религия.

Поклоняюсь тому, кто в своей жизни совершил все наилучшие деяния, возможные в пространстве десяти сторон света, тому, кто наделен всеведением и чья телесность беспрепятственно свободна, спасителю мира, наделенному великим состраданием

Мне кажется, что заповедник будущего, о котором мне уже прожужжал все уши мой исполняющий обязанности, это натуральный монастырь. И я удивляюсь, что никто не хочет сказать об этом прямо, -говорит с увлечением Катя.

Мельчакитов устроил пожар, поджег телествнцию, от которой загорелся еще и магазин. Миша был неспособен на это. И родовой зверь был у него — кабарга, а не волк или медведь. Он сам об этом рассказывал Валерке.