Александр Суконик - все книги по циклам и сериям | Книги по порядку

Эти мысли о литературе отличаются от обычной литературной критики тем, что за них заплачена дорогая цена. За них заплачено собственым опытом автора. Это опыт познания перепадов и перегрузок, пережитых российским интеллигентом в эмигрантской невесомости и ставших для него содержанием историко-культурного осмысления. Вот отчего такая высокая температура в статьях Александра Суконика. Это "опыт арьергарда", опыт человека, одиноко, вне партий и групп обдумавшего судьбу своего поколения в связи с итогами русской культуры, русской литературы, какими они оказались в наш неслыханный век. Так к осмыслению дня сегодняшнего большую русскую литературу еще не привлекали; так о Чехове у нас еще не писали.

Эта книга внешне относится к жанру литературной критики, точней литературно-философских эссе. Однако автор ставил перед собой несколько другую, более общую задачу: с помощью анализа формы романов Федора Достоевского и Скотта Фитцджеральда выявить в них идейные концепции, выходящие за пределы тех, которыми обычно руководствуются писатели, разрабатывая тот или иной сюжет. В данном случае речь идет об идейных концепциях судеб русской культуры и европейской цивилизации. Или более конкретно: западной идейной концепции времени как процесса «от и до» («Время — вперед!», как гласит название романа В. Катаева) и враждебности ее русскому византийскому культурному сознанию, которому она была насильственно привита петровской реформой.

Эта книга написана эмигрантом из Советского Союза, что значит — человеком, воспитанным на ценностях европейской культуры девятнадцатого века, замороженных в Советской России. Эта книга написана человеком, находящимся в состоянии ярости на европейскую цивилизацию за то, что она, достигнув беспрецедентного материального могущества, пришла к концу своей когда-то культурной мощи. Эта книга написана человеком, живущим пятьдесят лет в США — этой уродливой персонификации последней стадии Европы, — то есть перманентным пессимистом.